При объективном анализе ситуации состояние однополярности представляется достаточно стабильным, однако говорить о конце однополярного момента заставляет не сегодня, но завтра
После падения СССР и двуполярного мира, основные контуры которого были обозначены в ходе Ялтинской конференции, началась эпоха однополярности («однополярный момент», по Чарльзу Краутхаммеру). Это создало стратегическую парадигму того мира, в котором мы живем сегодня.
Сумерки однополярного мира
Сегодня большинство экспертов уверены, что однополярность — лишь эпизод в геополитической истории, и в нечто надежное и устойчивое, в полноценный «конец истории» не превратилась. Однако мы все еще живем в условиях этого однополярного мира. Его эпоха заканчивается. На место однополярного мира приходят альтернативные версии организации стратегического пространства планеты, но ни одна из них не стала очевидной и доминантной. Мы живем все еще внутри однополярного момента. Скорее всего, это его финальная фаза, но… История вещь открытая, в ней ничего не предопределено строго. Процесс кончины может быть долгим. Кроме того, то, что начинается, может и не состояться. Поэтому совершенно неадекватны те, кто делает скоропалительные выводы, утверждая, что однополярный мир и, соответственно, североамериканская гегемония относятся к прошлому и мы живем в условиях постоднополярности. Это не так. Мы живем в условиях однополярного мира, который представляет собой геополитическое и стратегическое статус-кво. Американская доминация в военно-технической сфере остается неоспоримым фактом. Либерализм и либеральная демократия — общеобязательная идеология в планетарном масштабе. Запад по-прежнему задает нормативные коды в экономике, политике, культуре, технологиях и информационной сфере, а те, кто с ним конкурирует (в частности, Китай или Россия), вынуждены играть строго по его правилам.
Объемная, синтетическая однополярность активно подвергается эрозии, что создает такие условия, которые можно назвать сумерками однополярного мира или «крепускулярной» однополярностью.
Однополярность следует понимать объемно: она включает в себя и военно-стратегический баланс, и геополитику, и экономику (капитализм), и ценности (либерализм), и технологии, и образовательные и научные парадигмы (эпистемы), и политический стандарт (либеральная демократия), и все остальное. Демократия или капитализм являются столь же западными явлениями, как и блок НАТО, но сегодня все человечество в целом принимает их как нечто «само собой разумеющееся», а значит, однополярный момент, подразумевающий наличие лишь одного доминантного полюса в планетарном масштабе, сохраняет свое влияние. Мир однополярен, хотя эту однополярность сегодня надо понимать шире, чем принято. И все же именно эта объемная, синтетическая однополярность активно подвергается эрозии, что создает такие условия, которые можно назвать сумерками однополярного мира или «крепускулярной» однополярностью. Однополярность угасает, но на смену ей идет пока нечто неопределенное, а истинное будущее лежит по ту сторону полуночи. Философский вопрос сущности сумерек: это тени вечера или первые лучи утра? Думаю, речь идет о вечере. Впереди ночь цивилизации. Тот, кто не чувствует ее приближения, пребывает в догматическом сне либерализма, завороженный его призраками. Дело идет к концу. К концу однополярного момента. Но впереди полночь.
Структура однополярного момента в его объемном понимании сложилась в результате победы либерального капиталистического Запада в «холодной войне» против социалистического лагеря. Восток капитулировал, и одна из половин двуполярно районированного мира стала единственным полюсом. Это означало переход от баланса с двумя полюсами (рассматривавшими друг друга как плюс и минус) к новой модели. В дисциплине международных отношений (МО) двуполярность была канонизирована неореалистом Кеннетом Уолтцем, а однополярность — другим неореалистом, Робертом Гилпином. Поэтому от геополитики двух пространств (плюс/минус) мы перешли к геополитике одного пространства с модуляциями по принципу ближе к ядру/дальше от ядра (центр/периферия). В МО это представляет собой переход от Уолтца к Гилпину. Центром становится атлантическое пространство с доминацией США. Остальные зоны конституируются по мере удаления от ядра в сторону периферии. В такой стратегической однополярности США есть главное: полюс, центр командования, все остальные зоны подлежат встраиванию в единую униформную систему. Это Pax Americana, где двуполярная стабильность Уолтца сменяется однополярной гегемонистской стабильностью Гилпина.
Либералы в МО мыслят ситуацию в «идеалистических» терминах, предпочитая вместо однополярности говорить о глобализации. Неореалисты делают акцент на военно-политической и стратегической гегемонии США и их союзников (младших партнеров) по НАТО. Либералы описывают тот же процесс как распространение либеральной демократии, рынка, идеологии индивидуализма и прав человека, стирание границ и т. д. Либералы предпочитают рассматривать ситуацию как бесполярную (Ричард Хаас), подчеркивая, что у Запада не осталось симметричных и формальных идеологических врагов, поэтому весь мир стал глобальным Западом. Но такая «бесполярность» лишь скрывает его глубинную гегемонию, настолько всеобъемлющую, что никакая альтернатива не имеет шансов обрести пространственное воплощение, достаточное для претензий на статус полюса.
Неомарксистский анализ, представленный, например, в теории мир-системы Иммануила Валлерстайна, описывает строго ту же картину однополярности в политэкономических терминах. Богатый Север (США и страны Западной Европы) сосредотачивает на своей территории основные богатства, высокие технологии и финансовые инструменты, извлекая выгоды из экономической деятельности всего человечества. Богатый Север потребляет то, что производит бедный Юг. Это также однополярность, только осмысленная как географическая (пространственная) структура современного финансового капитализма.
Технологическая однополярность состоит в том факте, что источником высоких технологий остается Запад, управляющий процессом инноваций и их внедрения. Остальное человечество вынуждено включаться в этот технологический процесс (распространение компьютеров, сетей, банковских карт, мобильных телефонов, коммуникаторов и т. д.), от чего зависимость от Запада только возрастает.
Социальной программой однополярности является агрессивный индивидуализм. Ярче всего это явление представлено в гендерной политике, где либеральная борьба против всех форм коллективной идентичности логически приводит к опциональному пониманию гендера как предпоследней формы коллективной идентичности, подлежащей ликвидации в ходе прогрессирующего либерализма (последней формой является принадлежность к человеческому роду и либеральный императив к преодолению человека, постгуманизм и трансгуманизм). Это своего рода «гендерная однополярность», где прогрессивный лагерь определяется по степени толерантности к сексуальным меньшинствам и законодательной легализации однополых браков, а консервативные (= отсталые) общества этому по инерции противятся. Полюсом являются общества с высокой гендерной толерантностью и соответствующим законодательством. Периферией — все остальные.
Такова структура однополярного момента — в ней есть сразу несколько измерений:
— геополитическое (военное доминирование США и стран НАТО);
— идеологическое (нормативное распространение либерализма и либеральной демократии);
— экономическое (окончательная интернационализация мировой капиталистической системы — глобализация);
— технологическое (неизбежность адаптации высоких западных технологий);
— ценностное (гендер-политика).
Если мы посмотрим на эту структуру целостно, то, с одной стороны, легко увидеть признаки конца, но с другой стороны, очевидно, что эта система во многих смыслах довольно активно прогрессирует, интенсивно атакует «периферию», продолжает настаивать на своем.
Геополитическая доминация и экономическое превосходство Запада становятся относительными по мере активного подъема стран Второго мира (страны БРИКС). Либерализм все больше отвергается традиционными обществами. Так, в ходе «демократических» революций в исламских странах к власти все чаще приходят фундаменталистские и экстремистские силы. Технологии начинают развиваться и за пределом ядра глобального мира. Гендерная политика вызывает растущее противостояние не только за пределами Европы, но и внутри нее самой. Это признаки конца.
Но США все еще гипердержава. Либеральная демократия принимается почти всеми странами мира, где рыночная экономика и демократические институты (парламент, выборы и т. д.) не ставятся под сомнение. Капитализм укоренился в глобальном масштабе. Без западных высоких технологий немыслимо ни одно современное общество. Гендерные революции распространяются все дальше и дальше за пределы Европы и США. Поэтому конец однополярного момента далеко не так очевиден и требует более тщательного анализа.
Субъективность конца
Что является безусловным в наблюдении за состоянием нынешней однополярности, так это ее субъективная оценка. Она единодушно пессимистична. Даже если все еще продолжает преобладать точка зрения, что либеральная демократия есть меньшее из зол, сегодня, в отсутствие формальной оппозиции, акцент смещается от слова «меньшее» в сторону слова «зло». Однополярное статус-кво признается большинством человечества, но это же большинство видит ситуацию в тревожных тонах. Важно: то, что есть, больше не вызывает энтузиазма и, наоборот, пробуждает все больше страхов, опасений и неприятных сюрпризов. Да, мир таков, как он есть, но это какой-то неправильный мир, стоящий на грани чего-то страшного. Субъективный фактор имеет в обществе, в цивилизации огромное (если не решающее) значение. Если мы отнесемся к какому-то событию как к успеху, это и будет успех. Если как к провалу, это и будет провал. Однополярный момент сегодня квалифицируется почти единодушно именно как провал, как конец, как преддверие катастрофы, хотя — если отвлечься от субъективной оценки — все в мире выстроено так или почти так, как планировали либералы и сторонники глобальной победы Запада. Победа достигнута, но она оказалась совсем не такой, как ожидалась. Это очень интересный момент. Объективно однополярный мир в целом стабилен, и с формальной точки зрения этой комплексно понятой однополярности ничто не угрожает, но вместе с тем ее оценки становятся все более мрачными, а тезис о «конце однополярного момента» разделяют даже самые последовательные и убежденные апологеты однополярности (тот же Краутхаммер). Подобно этому уже в 90-е либеральный теоретик «конца истории»Френсис Фукуяма ужаснулся собственному прогнозу и поспешил его пересмотреть, обнаружив обратную сторону явлений и трендов, которые он аккуратно описал.
В этом я вижу следующее. Наблюдателей и экспертов пугает не то состояние однополярности, которое достаточно стабильно, но те горизонты, которые открываются, если продолжить имеющиеся уже линии развития. Говорить о конце однополярного момента заставляет не сегодня, но завтра. Вчера глобалисты хотели, чтобы сегодня (для них завтра) было именно таким, как оно есть. Но когда это свершилось, возник кризис футурологии, которая не способна смотреть в будущее с тем же оптимизмом, как это было на предыдущем этапе. Конец двуполярного мира и исчезновение СССР представлялось ответом на все вопросы. Это произошло, и ответы практически на все вопросы (в духе либеральной универсалистской догматики) были получены. Но субъективно это обернулось конфузом и тревогой, а не закономерной радостью и чувством удовлетворения. Раздражены и возмущены статус-кво сегодня даже те, кто более всего приложил усилий к становлению однополярного момента —Бжезинский, Киссинджер, Сорос и т. д. Их прогнозы — алармистские и катастрофические. Так, однополярность в широком смысле завершается не потому, что исчерпала свои возможности, но потому, что обнажила слой реальности, который субъективно ужаснул самих ее творцов. Субъективность этой оценки не должна смущать: следует присмотреться внимательно к этой реальности и попытаться распознать ее структуры.
Бифуркация: многополярность
Отталкиваясь от субъективного (!) конца «однополярного момента», мы можем зафиксировать нынешнее положение глобальной системы как точку бифуркации. Либо существующие тенденции будут развертываться и далее в прежнем русле, то есть однополярный момент будет продолжаться (продолжать заканчиваться), реализуя все заложенные в нем возможности, либо история сделает крутой поворот и однополярность резко завершится, уступив место альтернативной — и на сей раз уже не однополярной! — системе мироустройства.
Обе возможности нетрудно спрогнозировать, если внимательно вдуматься в сущность однополярного момента.
Что означает выбор альтернативы? Предположим, однополярность завершится, что придет на ее место? В нынешних условиях это может быть лишь многополярность. Она не будет ни двуполярностью (как в период СССР), ни возвратом к Вестфальской модели с действительным суверенитетом всех национальных государств. Многополярность будет означать принципиально новый тип районирования планеты и фиксации центров силы. Новизна этого типа состоит в утверждении плюральности цивилизаций вопреки подразумеваемой универсальности, на которой основана однополярная модель. Это плюриверсум (Карл Шмитт) вместо универсума. Эта трансформация затрагивает все: геополитику, ценности, экономику, технологии, идеологию, политику, гендерные стратегии, социальность и т. д.
Однополярный момент строится на глобализации Запада. Западная цивилизация в ее нынешнем состоянии признается универсальной и нормативной, а сам процесс глобализации служит наглядным подтверждением этого: успешная колонизация и надежная гегемония выступают как исторические обоснования для претензий Запада на универсальность своего исторического, культурного, политического и экономического опыта.
Многополярная альтернатива — с опорой как на традиционализм (Рене Генон, консервативная революция или евразийство), так и на антропологию (Франц Боасили Клод Леви-Стросс) и постмодернизм (Мишель Фуко или неограмшизм) — подвергает эту процедуру self-fulfilled prophecy Запада деконструкции и конституирует Запад как одну локальность наряду с другими. Далее следует нормативное утверждение альтернативных локальностей и их права на отличие. Пиком обобщения является утверждение множественности коэкзистирующих цивилизаций, полностью самостоятельных, пребывающих в диалоге и формирующих плюриверсум.
На практике это выражается в симметричных отрицаниях всей структуры однополярного момента:
— вместо геополитического доминирования США и НАТО — несколько военных блоков: североамериканский, отдельно (!) европейский, русско-евразийский, китайский, индийский, латиноамериканский, исламский, африканский и т. д.;
— вместо общеобязательных либерализма и демократии — зеленый цвет любым идеологиям: коммунистической, монархической, теократической, национальной, с допущением и тех моделей, которые сегодня преобладают, — либерализм, но как локальных, а не универсальных феноменов;
— вместо однородного капитализма — организация автаркических «больших пространств» (Фридрих Лист) с любыми типами хозяйства: от феодальной до коммунистической, исламской, аграрной и т. д. (снова — капитализм допускается, но как региональное явление, а не всеобщая судьба человечества);
— вместо технологического прогресса — плюрализм выбора цивилизационных ориентаций как в сторону техники и материализма, так и в сторону идеализма и созерцания;
— гендерная политика и социальная мораль строятся на принципе каждой конкретной цивилизации: от архаических племен с их гендерными практиками до мировых религий или секулярных обществ, где в каждом случае содержание гендера определяется исторически без какой-либо общеобязательной модели.
Легко представить себе мир, где традиция соединяется с постмодернизмом в радикальном отвержении западноевропейского и североамериканского модерна со всем набором его универсалистских догм и гегемонистских практик. Подорвав монополию сегодняшнего центра, полюса однополярного мира, человечество откроет путь к по-настоящему свободному развитию с опорой на позитивно осмысленное прошлое, идентичность и в свободно избранном направлении. Каждая цивилизация определит и реставрирует в ходе глубинной деколонизации и девестернизации свои структуры — времени, пространства, человека, общества, государства, религии, философии, цели, норм и т. д. После чего будет создано поле для плюриверсального диалога на разных уровнях — геополитическом, межконфессиональном, социальном, экономическом, культурном, технологическом и т. д.
Контурная карта будущего в этом случае будет максимально дифференцирована. Несколько «больших пространств» (Grossraum Шмитта) — Северная Америка, Южная Америка, Евразия, Европа, Великий Китай, Великая Индия, Исламский мир, Пан-Африка и т. д., каждое из них представляет собой нечто аналогичное «империи». Не уточняя конкретный политико-правовой статус этих качественно разнородных образований, можно назвать их обобщенно «политейями». Отказ от универсализма дает возможность этим политейям, геополитически совпадающим с «большими пространствами», организовывать и оформлять свою властно-административную структуру на основе исторической идентичности и свободного выбора. Только после этого политейя приобретет более определенный статус — государства, империи, теократии, республики и т. д. При этом носителем суверенитета (во всех смыслах, включая суверенную систему ценностей) становится именно цивилизация, представленная конкретной политейей. Плюриверсальность, взятая как всеобщее правило постоднополярного, многополярного мира, гарантирует плюрализм и внутри политейи, что и соответствует собственно цивилизации, всегда содержащей в самой себе множество разных автономных подсистем.
Переход от глобализма и нынешнего универсализма, запечатленных в однополярном моменте, к этой многополярной альтернативе строго совпадал бы с концом Запада в той мере, в какой связал свою историческую судьбу с модерном. Такой поворот означал бы «конец современного мира», конец модерна. Как локальное явление Запад сохранился бы, но при этом был бы вынужден поменять свою идентичность, отказавшись от универсалистской и колониально инклюзивной в пользу корневой и конкретной (что, кстати, могло бы спасти его как цивилизацию и культуру).
Для того чтобы конец однополярного момента был именно таким — многополярным, необходимо ни много ни мало полностью обрушить стратегическую доминацию США в мировом масштабе, расчленить евроатлантическое сообщество на Северную Америку и континентальную Европу, свергнуть капитализм и мировую финансовую олигархию, отказаться от техники как судьбы, выкорчевать с корнем большинство западных колониальных практик, освободиться от вестернизационных элементов незападных обществ, проклясть и деконструировать научное мировоззрение, реабилитировать религию и сакральность, разоблачить либерализм как тоталитарную идеологию и восстать против него, полностью отвергнуть гендерную политику, вернувшись к традиционным практикам семьи, то есть войти в совершенно новый постзападный век.
Имеются ли для этого предпосылки? Да. Близки ли мы к реализации такого сценария? Предельно далеки, поскольку масштаба этой программы с полной ответственностью не понимают не только общества, но и самые авангардные элиты, причем даже в тех странах, где оппозиция однополярному моменту и американской гегемонии наиболее сильна. Реализация этого проекта требует глобальной революции и, соответственно, существования своего рода глобального революционного альянса, как интеллектуального координационного ядра. Это возможно и даже необходимо, но на практике нет пока даже в самом отдаленном приближении, даже в форме проекта или намерения. Многополярная альтернатива когерентна и логична. Но пока она существует лишь в теории — в теории многополярного мира. Это немало, но явно недостаточно, чтобы выступать как действенный фактор скорого и определенного конца однополярного момента.
Следовательно, если однополярный момент окончится быстрее, чем предпосылки плюриверсума полностью созреют, а подготовительные структуры глобальной многополярной революции сложатся, то это окончание будет чем-то иным.
Чем же?
Геополитика ночи: новые существа и сказание об антихристе
Чего боятся аналитики и футурологи, оценивая однополярное статус-кво? Боятся ли они многополярности? Формально, да, и стараются активно ей противодействовать, давя в зародыше малейшие тенденции, направленные в эту сторону. По геополитической логике наиболее вероятной платформой такой многополярности могла бы выступить континентальная Россия — Евразия, традиционно на разных этапах своей истории игравшая роль главного оппонента Западу. Философия русских евразийцев 20-30-х годов ХХ века и новое рождение этого течения в неоевразийстве 90-х подготовили идейную почву и наметили основные тенденции мировой антизападной стратегии. Но и субъективно, и объективно современная Россия еще весьма далека от того, чтобы полноценно двигаться в этом направлении, взять плюриверсум в качестве своего основного девиза и вовлечь в глобальную антизападную антисовременную революцию другие общества. Это возможно, но маловероятно в близком будущем. Едва ли именно это внушает ужас теоретикам успешно построенного «нового мирового порядка», заставляя их говорить о «конце однополярного мира», а значит, и о конце этого «порядка». Они боятся чего-то еще.
При всей своей реалистичности проект плюриверсума, теоретически уже оформленный в общих чертах в теории многополярного мира, представляет собой лишь рационализацию более глубокого и экзистенциального импульса.
Этот второй вызов в точке бифуркации настоящего момента вытекает не из многополярности и плюриверсума, но из логического продолжения тех тенденций, которые составляют суть сегодняшнего исторического момента. Иными словами, это имманентный риск успеха, а не провала глобализации. Он проистекает не из опасения того, что однополярная глобализация может быть свернута или опрокинута альтернативой (многополярностью), но из того, что она дойдет до своего логического предела, то есть достигнет своей цели. Фукуяма, в частности, пересмотрел тезис «конца истории» не потому, что он показался ему преждевременным или недостижимым, но потому, что он увидел заложенный в нем ужас. Чтобы понять, что, собственно, пугает в этом случае успеха (а не провала) глобализации, поступим прямо противоположным образом, чем тогда, когда мы, выстраивая структуру многополярности, последовательно опровергли все основные тезисы однополярного момента, набросав контурную карту плюриверсальной альтернативы. Теперь допустим, что точка бифуркации пройдена в направлении сохранения однополярного момента, что он смог избежать угрозы глобальной многополярной революции, усмирить Россию, обыграть Китай, рассеять и рассорить БРИКС, брутально подавить едва появляющиеся ячейки глобального революционного альянса. В этом случае все тенденции достигнут своей кульминации. Что это будет означать?
Геополитическая доминация США превратится в глобальную диктатуру. Вашингтон станет мировой метрополией, единолично управляющей всеми процессами в мире, опираясь на своих безвольных и зависимых вассалов (проект «Лиги демократий» и стратегии «цветных революций» — яркие образчики того, о чем идет речь). На этом основании будет открыто установлена власть мирового правительства.
Либерализм окончательно утвердится в форме тоталитарной идеологии (третий тоталитаризм), не допускающей самой возможности не быть либералом (правым, левым, крайне правым, крайне левым, но обязательно либералом) под страхом репрессий (ранжирующихся от социального остракизма до юридического преследования).
Вся экономическая власть сосредоточится в руках мировой финансовой олигархии, полностью обнулившей значение труда и реального сектора в пользу виртуальных манипуляций с финансами.
Зависимость общества и человека от технологии достигнет такого уровня, что сложится настоящий симбиоз человека и машины (трансгуманизм).
Завершив гендерную политику триумфов опциональности пола, который можно будет легко и многократно менять по выбору, будет демонтирован эйдетический концепт человека в пользу чистого индивидуума, способного принимать различные формы (машинные, видовые, виртуальные и т. д.). Все социальные связи будут окончательно разорваны. Нормативность индивидуума постепенно перерастет в нормативность дивидуума, произвольно собирающейся из фрагментов открытой сущности (от открытого общества к открытому индивидууму, то есть дивидууму).
Все границы, предполагающие в той или иной степени плюриверсальность, будут упразднены, все отличия — отменены. В рамках тотальной прозрачности исчезнут градации света и тьмы, предмета и тени. Мировой день глобального мира станет неотделим от мировой ночи. Центр вберет в себя периферию и перестанет быть центром как таковым. Однополярность превратится в бесполярность, где вездесущая диктатура тоталитарно-либерального мирового правительства настигнет ослушавшегося в любой точке пространства, включая пространство виртуальное. При этом отмена границ реконфигурирует не только поле международной политики, но и различия между жизнью и смертью, вымыслом и действительностью, виртуальностью и реальностью, прошлым и будущим. Абсолютный порядок совпадает с абсолютным хаосом.
Элементы такого завтрашнего дня уже налицо, и те, кто активно способствовал тому, чтобы сегодняшний день был именно таким, каков он есть, не могут не догадываться о том, что будет завтра, если все пойдет по плану. Аналитики страшатся этого будущего едва ли не больше, чем того, что либеральное завтра будет сорвано революционерами плюриверсума. Этого ужаса недостаточно для того, чтобы самые авангардные либералы встали на сторону многополярности, но достаточно для того, чтобы они с пессимизмом относились к «однополярному моменту», прозревая в ближайшем грядущем не «новый мировой порядок», но мировой хаос и геополитику ночи.
Чтобы перейти от сегодняшнего состояния «однополярного момента» к завтрашнему (не многополярному, бесполярному), нужны новые аналитики, «новые люди», которые способны служить геополитике ночи стойко и уверенно, не колеблясь, не впадая в пессимизм. Быть может, для человеческого существа это вообще недоступно, и ужас будет тормозить движение к хаосу. Поэтому понадобятся новые постчеловеческие существа, капитаны глобалистского будущего, с новым набором свойств и компетенций, воспитанные в виртуальной среде (желательно в рамках однополой семьи), усовершенствованные с помощью новейших технологических гаджетов, позволяющих дальше видеть, лучше слышать, быстрее бегать, сильнее бить… Для будущего необходимы «позитивные мутанты», способные перешагнуть через естественные рамки человечества, идя по темной дороге либерализма. Их близость ощущается, тревожно висит в воздухе предчувствие «новых существ».
Сказка глобализации и модернизации почти стала былью, но оказалось, что это очень страшная сказка, сказание об антихристе.
Когда будет потеряно все
Итак, бифуркация. Мы говорим о возможности альтернативы и плюриверсума. При всей своей реалистичности проект плюриверсума, теоретически уже оформленный в общих чертах в теории многополярного мира, представляет собой лишь рационализацию более глубокого и экзистенциального импульса. Многополярный мир, хотя и возможен, но слишком хорош для современного человечества, которое его просто не заслуживает. Именно поэтому оно медлит, не спешит стремительно броситься в спасительном направлении, пока для этого есть время и силы. Плюриверсум показывает лишь горизонт человеческой свободы, но едва ли сможет стать путеводной звездой. Человечество слишком глубоко нырнуло в современность, в Запад, в модерн, чтобы сделать стремительно крутой вираж и вернуться к своим сакральным основаниям, к традиции или внять авангардной (хотя и часто амбивалентной) критике тех, кто предлагает подвергнуть капиталистическое западное общество деконструкции. Видимо, род людской намеревается дойти до самого центра ночи, чтобы достичь ее края.
Так многополярность и плюриверсум, глобальный революционный альянс становятся не инженерным проектом того, как можно было бы организовать человечество в условиях глубинного кризиса однополярного мира, но этическим долгом, эсхатологическим учением, религиозным порывом. Трудно сказать, как эффективнее пробудить спящих: описав ли им прелесть пробуждения или предсказав ужас поджидающего их кошмара. Эту проблему решал Заратустра в начале своей проповеди. Он рассказал людям о сверхчеловеке, чтобы восхитить их, но его никто не слушал. Тогда он решил напугать и пристыдить их, рассказав о «последних людях». Эффект был неожиданным — это им так понравилось, что они закричали: «Дай нам этих последних людей, Заратустра». Напугать также не удалось. Заратустра плюнул, махнул рукой и ушел в горы. Видимо, во всем надо дойти до предела. И если люди своим отношением к истории хотят достичь империи антихриста, им не помешать в этом. Но попытаться и постараться необходимо. Поэтому защищать многополярное мироустройство и настаивать на плюриверсуме надо даже в том случае, если бы это вообще не было возможно. А тем более пока это все еще возможно. Итальянский писатель Курцио Малапарте говорил: «Ничто не потеряно, пока не потеряно все». Пока не все потеряно, это точно, поэтому у будущего есть свободный контур, отличный от «конца истории» в ее либеральном однополярном выражении. Но если мы не соберемся с духом, через какое-то время будет потеряно уже все. И вместо тонких и глубинно человеческих горизонтов многополярного мира нам останется лишь безальтернативная геополитика ночи и политология империи антихриста.
Одним из главных критериев экономики нового типа должна быть пригодность социалистического и социал-демократического опытов для цивилизационной и культурной матрицы России-Евразии
Мы продолжаем рассматривать теоретические аспекты социал-монархизма. В этой статье поговорим об экономической стороне вопроса. Стоит сразу отметить две вещи. Во-первых, экономика не может и не должна быть центром идеологии: экономоцентризм — неотъемлемая часть трех политических теорий модерна, которые Четвертая Политическая Теория отрицает. Во-вторых, современная экономическая система, образовавшаяся в эпоху глобальной доминации либерализма, терпит крах, который глобалисты всеми силами пытаются отсрочить. Они также стремятся сохранить свое главенство, перенеся систему в иное качество. Как бы то ни было, все экономические модели современности исходят из либеральных идеологем и уже хотя бы поэтому являются врагами социал-монархизма.
Радикально отвергая марксизм, мы не имеем права отвернуться от некоторых особенностей советского экономического опыта и, главным образом, от сталинской экономики.
Впрочем, все это совершенно не означает, что экономика для нас вообще не имеет значения. Отвергая культ Homo Economicus, мы предлагаем поставить экономику на то место, где она и должна быть — на место инструмента. Не экономика как смысл бытия, но ее инструментарный характер должен быть провозглашен государством на определенном этапе. Теперь остается разобраться, какая экономика нам нужна?
Социал-монархизм предполагает следование логике русской истории. Экономика должна существовать для цивилизационных и геополитических интересов России-Евразии, и ни в коем случае не наоборот. Владимир Карпец, идеолог социал-монархизма, замечает об экономической структуре: «В принципе, оптимальной хозяйственной структурой будущей монархии, если она будет восстановлена, можно считать такую: земля, её недра, леса, водные ресурсы, а также континентальный шельф находятся в исключительном владении государства («Земля — Божия и государева»), но могут предоставляться во владение и пользование подданным Империи и их корпоративным ассоциациям. Вся тяжёлая, стратегическая, оборонная, авиационная, атомная, космическая промышленность и высокие технологии (включая нанотехнологии) также принадлежат исключительно государству. Гражданский морской, гражданский воздушный флот и железнодорожный транспорт могут работать на смешанной государственно-частной основе, как и сегодня — по типу, например, РЖД. Образование — государственное, но с учётом местных культурно-религиозных и этнических особенностей (на добровольной основе). Примерно то же самое должно касаться и медицины, с высокими заработками работников, но частные клиники, видимо, могут существовать. В сельском хозяйстве, рыболовстве, промыслах и т. д. могут существовать все формы владения и производства: от государственных до фермерских. Сфера легкой и пищевой промышленности, различные виды услуг лучше всего, если будут частными.
Вся финансовая деятельность (в идеале и в конечном счёте — возможно, не сразу — беспроцентная, как в исламских странах), безусловно, должна находиться в руках государства и осуществляться от имени Государя — по принципу «динария кесаря». Промышленный, Крестьянский, Кооперативный, Земельный, Горный, Лесной, Строительный, Банк молодой семьи и другие банки должны быть филиалами Государственного банка, хотя и располагать большей степенью свободы. Частная же финансовая деятельность и тем более бесконтрольный допуск деятельности иностранных и международных финансовых структур допущены быть не могут. В государственном секторе, безусловно, придётся вспомнить о советском организационно-техническом опыте — разумеется, за вычетом бюрократически-мелочной регламентации и «партийного контроля».
Достаточно уверенно можно констатировать, что экономика социал-монархизма — это многоукладная экономика. При этом, радикально отвергая марксизм, мы не имеем права отвернуться от некоторых особенностей советского экономического опыта, и, главным образом, от сталинской экономики. Наиболее полно этот вопрос изложен в книге православного экономиста Валентина Катасонова «Экономика Сталина».
Есть несколько простых и важных аспектов, которые необходимы России, чтобы вести суверенное бытие и не стать добычей глобальной экономической системы, уничтожающей суверенные государства:
1) России необходимо планирование. Причем плановая экономика не должна быть всеобъемлющей, но ряда ключевых сфер, таких, как ВПК и инфраструктуры, планирование касаться должно.
2) Государственная монополия внешней торговли — эта мера необходима для экономического суверенитета страны.
3) Банковская система переходит в государственную сферу: существует один банк, который занят самым широким спектром вопросов и нужд. Ссудный процент, враждебный как православной, так и исламской традиции, должен быть отменен. (возможно, не сразу, а постепенно, но это должно быть целью). Опыт сталинского СССР и опыт Ирана в данном случае могут прийтись очень кстати. При этом нельзя слепо копировать сталинскую экономику, ее рецепты надо применять дозировано и не догматически, а со здравым смыслом.
4) Национализация тех или иных отраслей хозяйства не должна быть «брутальной». Частные владельцы, которые согласны на новые условия работы, смогут сохранить свое руководящее положение (вплоть до директорства) и высокие заработки при условии некоего выраженного согласия (вплоть до присяги). Остальным должно будет предложено уехать из страны. И только при наличии сопротивления будут предприниматься физические меры.
Вторым важным элементом социал-монархизма может стать корпоративный опыт — из исторических примеров можно назвать того же Салазара. Катасонов очень хорошо описал феномен корпоративной экономики в своем интервью газете «Завтра»: «Леонтьев прекрасно видел, как на его глазах происходило размывание и уничтожение сословной структуры российского общества. Поэтому Константин Николаевич всегда призывал к сохранению и восстановлению той сословности, которая существовала ещё при императоре Николае I. В последние годы программа восстановления сословности в России стала частью проекта «монархического социализма» Леонтьева.
Социалистический проект Леонтьева можно было бы назвать «сословным социализмом», поскольку он предполагал сословное устройство общества, которое, по мнению Константина Николаевича, необходимо для укрепления государственности. Леонтьев ожидал «образования новых весьма принудительных общественных групп, новых горизонтальных юридических расслоений, рабочих, весьма деспотических и внутри вовсе не эгалитарных республик… узаконения новых личных, сословных и цеховых привилегий… вся земля будет разделена между подобными общинами и личная поземельная собственность будет… уничтожена». В рамках феодально-сословного социализма власти «ограничат надолго прямыми узаконениями и всевозможными побочными влияниями как чрезмерную свободу разрастания подвижных капиталов, так и другую, тоже чрезмерную свободу обращения с главной недвижимой собственностью — с землёю. … Некоторые исследователи творчества Леонтьева отмечают, что та социально-экономическая модель, которая на некоторое время установилась при «диктаторах» Франко и Салазаре в послевоенных Испании и Португалии, имела некоторое сходство с моделью «сословного социализма» Леонтьева. Там роль сословий выполняли корпорации, получившие от «диктаторов» особые полномочия. Действительно, своеобразная модель «корпоративного социализма».
Леонтьев был озабочен сохранением России — наследницы Византии, православный дух которой он считал нашим бесценным наследством, и который уже начал гаснуть в его время. В одной из своих речей создатель и бессменный руководитель на протяжении 40 лет португальского Нового государства, профессор экономики Антониу Салазар призвал: «Рассматривать Государство как служение Богу во имя общего блага, всем сердцем — теми, кто облечён властью; не забывать, когда повелеваешь, во имя какой справедливости это осуществляется, и не забывать, когда подчиняешься, о священном достоинстве того, кто повелевает».
В отношении земли мы занимаем еще более жесткую позицию. Она не может предоставляться в частную собственность ни в каком виде (мы имеем в виду торговлю землей). Однако владение с правом наследования, частная собственность на плоды, продукцию и доходы — совершенно нормальная вещь.
Мы также хотим отметить, что Катасонов видит много элементов корпоративного социализма и при правлении Сталина.
Не отрицает социал-монархизм и частной инициативы — но только тогда, когда она не становится частью политической субъектности предпринимателей. Частное предпринимательство не должно ни в коей мере касаться стратегически важных объектов, недр, а также фундаментальной науки. Мелкое и среднее предпринимательство вполне может поощряться государством и даже, в сравнении с нынешней ситуацией, ему стоит дать «зеленый свет».
Таким образом, экономика будет разделена на три сферы — государственную, частно-государственную (компании смешанного типа) и просто частную (предпринимательскую).
Если говорить о целях социал-монархизма в экономике, то мы можем выделить несколько ключевых пунктов.
1) Переход к шестому технологическому укладу. Обновление технологической базы страны, обновление технологий как ВПК, так и гражданских.
Опричнина должна руководствоваться высокой идеей и находиться под постоянным контролем Государя — таким образом мы избежим перерождения системы в свою противоположность.
2) Проведение ненасильственной деурбанизациии и экономическое развитие села, возвращение народов России-Евразии к земле при безусловном технологическом развитии сельской местности, однако, сохраняя ее исторический и цивилизационный облик. Для развития сельской местности необходимо восстановить и развить систему транспорта и дорог, в том числе основываясь на новых технологиях и методах.
3) Создание суверенной, сделанной на базе исключительно отечественного производства платежной системы, а также компьютеризированной системы контроля и учета, которая должна до минимума сократить роль бюрократии. Персональный контроль и идентификация возможны, но только на основе национальных идентификационных систем, без подключения к соответствующим системам международным и без использования сатанинской символики. Какие-то аспекты развития страны могут контролироваться лично Государем, некоторые, безусловно, будут контролироваться народным самоуправлением.
4) Создание социального государства в широком смысле этого слова, причем наш социализм будет не марксистским, а, как уже писалось выше, будет лишь инструментом, а не идеологическим догматом. Социальный опыт СССР и, в каком-то смысле, социал-демократический опыт должны разумно и взвешенно изучаться и внедряться. Главным критерием должна быть их пригодность для цивилизационной и культурной матрицы России-Евразии. Социализм должен подстраиваться под Цивилизацию, а не Цивилизация под социализм.
Поддержка семьи, бесплатная медицина и образование — все это должно вернуться в нашу жизнь. При некотором иерархическом неравенстве социал-монархизм выступает за то, чтобы экономические показатели не были критериями власти — справедливость и разумность должны быть ключевыми аспектами государственной экономической политики. Критерием определения «лучших людей», а в дальнейшем и их родов, должна стать не экономика, а мужество на войне, честная Государева служба, интеллектуальные и творческие заслуги в мирное время.
5) Создание автаркичного экономического пространства. Здесь могут помочь теоретические разработки классиков евразийства и некоторых представителей западной экономической мысли. Россия должна стать самодостаточной. Нам необходимо продуманное импортозамещение во всех областях. При этом вполне возможна и даже нужна торговля с дружественными странами при строгом сохранении государственной монополии внешней торговли.
6) Поощрение и развитие всех форм местного хозяйственного самоуправления народов России-Евразии. При необходимости выделение финансовых средств для поддержки хозяйственных инициатив на местах.
Чтобы вышеописанная система работала, нужно искать соответствующие способы контроля государства за социально-экономической сферой. При этом вмешательство государства должно оставаться разумным и не носить абсурдистский характер. Не исключаем мы и создания перманентной опричнины как способа в том числе и экономического контроля. В своем экономическом аспекте опричнина может стать самым эффективным антикоррупционным ведомством. Такой подход к делу разобьет любые попытки махинаций на всех уровнях и создаст справедливую экономическую систему. Опричнина должна руководствоваться высокой идеей и находиться под постоянным контролем Государя — таким образом мы избежим перерождения системы в свою противоположность.
Огромную пользу для теоретического и практического развития экономической области могут сыграть труды Сергия Булгакова, особенно «Философия хозяйства». Также необходимо упомянуть о Сергее Кара-Мурзе как о специалисте в сфере хозяйственной модели СССР. Его работы, в частности, «Советская цивилизация», незаменимы как кладезь важной для экономического развития информации. При этом не стоит забывать и о детальном изучении экономической системы противника, понимании ее со своей точки зрения, а не наоборот.
Должны вернуться такие традиционные для России формы, как артельная деятельность, а также, например, социальная деятельность Церкви. Вообще, изучение экономического опыта Московской Руси как определенной матрицы (а не идеала) должно быть ключевым для экономистов.
Социал-монархизм ставит своей целью создание такой экономики, которая будет представлять собой альтернативу либеральному потребленческому обществу. Антропологической же целью социал-монархизма является создание человека Традиции, который может жить и сохраняться в современном технологическом обществе. Человека, необходимого нам, Катасонов называет «Новым Человеком». Это человек, сформированный истиной Нового Завета. Для этой цели и нужна совершенно новая гибкая экономическая модель, корни которой следует искать во всей непрерывности русской истории.
В ЛНР открыли огромный памятник «Спасибо, Россия!» в поселке Изварино на границе с Ростовской областью. Об этом сообщил Луганский информационный центр. Памятник установлен в знак искренней и безграничной благодарности за помощь и поддержку в трудный для Донбасса час.
Установили благодарственную надпись на знаменитой «дороге жизни» Изварино-Луганск, по которой с августа 2014 года в Республику приезжают российские гуманитарные конвои.
«Это действительно наши искренние слова: спасибо, Россия! Спасибо за помощь. Эту помощь невозможно высчитать только в тоннах, деньгах или кубометрах. Это помощь от сердца к сердцу. Это помощь каждого жителя России каждому жителю Донбасса», — отметила заместитель руководителя администрации главы ЛНР Марина Филиппова.
«К большому сожалению, правительство Украины бросило и забыло о нас — о земле Донецкой и Луганской, и решило «покорить» нас своими снарядами. Но в этот трудный момент пришла Россия», — продолжил в свою очередь глава администрации Луганска Манолис Пилавов.
«Я помню жаркое лето 2014 года, когда люди, истерзанные войной, были на грани гуманитарного коллапса. Но когда появился первый конвой, когда люди встречали со слезами на глазах этот конвой – мы поняли, что мы не одни, и с нами — Россия», — добавил мэр столицы ЛНР.
Напомним, что первый гуманитарный конвой МЧС РФ прибыл в Луганскую Народную Республику 22 августа 2014 года.
Всего с августа 2014 года 48 автомобильных колонн МЧС России доставили для жителей Луганской и Донецкой Народных Республик более 58 тыс. тонн гуманитарной помощи.
Напомним, в ЛНР на праздники отменяют комендантсткий час. В новогоднюю и рождественскую ночь комендантский час на ЛНР территории будет отменен.
В последние дни уходящего года политики и политологи наперегонки подводят его итоги, оценивая значимость событий масштабом побед или количеством жертв. Не отстают от них экономисты, подсчитывая прибыли и убытки. Кинематографисты мыслят объемами кассовых сборов, литераторы — числом изданных книг, музыканты — количеством концертов и проданных дисков.
А философы уделяют внимание не количеству, а качеству происшедшего. Тому, что произошло в минувшем году в антропософском смысле: что случилось в минувшем году с людьми, с их мыслями, мироощущением и самой человеческой природой.
Ключевое событие года в России
Владимир Путин, подводя итоги 2015 года на новогоднем приеме в Кремле, отметил, что главным его событием стало 70-летие Великой Победы.
Так и есть. При всех российских пертурбациях уходящего года, которые нам запомнятся как свет в окошке или тьма за окном, самое главное в минувшем году кроется именно в том, как наша страна и мир отметили 70-летие Великой победы.
А отметили мы его так, как никогда. И это «как никогда» кроется не в традиционном для 9 мая Параде Победы на Красной площади или в более масштабном, чем обычно, праздничном салюте, но, прежде всего, в многомиллионном марше «Бессмертный полк». Этот праздник россияне отметили «с честью перед отцами и дедами, судьба которых вдохновляла», подчеркнул президент России.
И опять же — что самое главное в этом марше? Разумеется, дело не в миллионах вышедших на улицы российских городов в едином и искреннем порыве простых и самых разных людей, хотя это показатель значимости события. Самое важное — в том, каким смыслом была наполнена эта акция.
А смысл её — в ПАМЯТИ, в обращении граждан России всех национальностей, возрастов и политических убеждений к памяти о том поколении, которое обеспечило и нам, россиянам, и всему миру спокойствие и возможность жить без войны целых 70 лет.
Важно, что в условиях вновь навязываемой нам то ли холодной, то ли гибридной, то ли, собственно, очередной мировой войны, российский народ обратился не к националистскому угару или какому-то иному эгоистическому чувству, но к истории страны, к думам о тех, кто погиб, защищая Родину.
Память о них — основа нашего сегодняшнего сплочения перед лицом новых опасностей.
Замечу, что в день 70-летия Великой победы мир раскололся на тех, кто приехал в Россию поддержать Парад Победы и отнестись должным образом ко всему тому, что ней связано, включая память о погибших и о подлинной истории Второй Мировой войны, и тех, кто проигнорировал 70-летие победы над фашизмом и, вольно или невольно оказавшись в БЕСПАМЯТСТВЕ, фактически отказался признавать уроки и итоги самой страшной войны в истории человечества.
Ключевое мировое событие 2015 года
Проевропейские персонажи, в ответ на мое утверждение о погружении европолитиков в беспамятство, наверняка возразят, заметив, что европейские страны отметили день окончания Второй Мировой войны в Европе 8 мая, в том числе — путем возложения цветов, зажжения свечей и т.п. в знак памяти по жертвам этой войны. Да, это так. И День траура по погибшим в названной войне, безусловно, имеет такое же отношение к памяти её участников, как и день Победы. Вопрос только в том — полная ли это память.
Избирательная память, когда некто предпочитает видеть историю в искаженном свете и помнить о своем, как о главном, или же помнить о жертвах, игнорируя память о палачах и зачинателях войны, — это пародия на память. Но именно это мы и наблюдаем сегодня в Европе: стремление «помнить» Вторую Мировую войну по-новому — без решающей роли в ней Советского Союза.
Именно беспамятством объясняется то варварство, с каким уничтожаются сегодня памятники российским воинам в ряде европейских стран, и та поддержка евроструктурами режима на Украине, который угрожает сегодня всему русскому, советскому и антифашистскому.
Новое прочтение истории Второй Мировой войны стало следствием того, что Европа перестала быть полноценным субъектом мировой политики, превратившись в её объект. ЭТО И ЕСТЬ КЛЮЧЕВОЕ МИРОВОЕ СОБЫТИЕ 2015 ГОДА.
Европа была основным субъектом планетарной истории на протяжении всего последнего тысячелетия, но в минувшем году конструкция единой Европы раскололась на антагонистические фрагменты. Более того, отныне в ней доминирует принципиально новый антропологический тип в сравнении с тем, что сформировался после рождества Христова. Я бы назвал такой тип «человеком без памяти». Фактически речь идет о социальной амнезии — о той её разновидности, которая квалифицируется в психологии как ретроградная.
Понятно, что утрата, например, Евросоюзом, главной общеевропейской организацией, статуса геополитической субъектности — вследствие отказа от своих исторических сущностей — произошла гораздо раньше 2015-го года, но в минувшем году стало окончательно ясно, что самостоятельных и собственно европейских субъектностей (в лице ЕС, ПАСЕ или какой-то иной общеевропейской организации) уже не существует. Все эти структуры стали винтиками и шестеренками другого, более глобального механизма, именуемого «Американский мир» или «Новый мировой порядок».
Сегодня Евросоюз и национальные правительства европейских стран (похоже, что исключениями в этом списке не являются даже сверхавтономные Ватикан и Монако) мыслят и действуют уже исключительно в рамках тех стратегических установок, которые утверждаются в Вашингтоне при некотором участии Лондона и совсем незначительном — Брюсселя.
Западная Европа проявила полную лояльность Госдепу во всех ключевых международных проблемах минувшего года — в оценках ситуации на Украине, в Сирии и т.п.
Несмотря на дискуссии в НАТО, все страны этого альянса взяли под козырек в ответ на все без исключения директивы Вашингтона. Несмотря на нежелание правительств целого ряда стран (Италии, Венгрии, Греции и проч.) продлевать экономические санкции по отношению к России, все они в итоге присоединились к решению продлить эти санкции. Несмотря на теракты во Франции, эта страна (ранее лишившая себя заказа на производство «Мистралей» для РФ) не смогла полноценно включиться в борьбу с террористами на Ближнем Востоке, поскольку не получила «добро» от Госдепа. Ну а Германия, столкнувшись с почти катастрофическим наплывом беженцев, по этой же причине оказалась неспособной изменить — хотя бы в малом — свою внешнюю политику.
Полагаю, что даже участие в минских соглашениях Германии и Франции не вышло за рамки той стратегии, которая определена Вашингтоном.
Как в России оценивают европейское беспамятство
В минувшем году произошел окончательный закат Европы — в том смысле, в каком его предрек почти век назад известный немецкий философ Освальд Шпенглер, затравленный впоследствии нацистами. Между тем, утрата Западной Европой своей субъектности не может не беспокоить Россию, которая, несмотря ни на что, продолжает видеть в европейских странах, как минимум, своих главных экономических партнеров.
В России ПОМНЯТ и ценят отношения с теми западными странами, в коалиции с которыми Советский Союз одолел «чуму XX века». В ней помнят и чтут уроки истории в полном их объеме и со всеми нюансами.
В нашей стране понимают также, что современная Европа расколота, но в ней сегодня немало сил, ориентирующихся не на США и однополярный мир, а на те модели мироустройства (многополярный мир), которые открыто и последовательно предлагаются Россией. Соответственно, российское руководство не собирается терять своих реальных и потенциальных партнеров в Европе и вообще на Западе.
В такой ситуации в России родилась идея о необходимости перезагрузки отношений с Европой нового типа — с той частью Западной Европы, для которой память и такие, связанные с ней, понятия, как «традиции», «подлинная история», «христианский мир», «европейская цивилизация», «культурное наследие» и т.п. — не пустой звук.
Россия готова к перезагрузке российско-европейских (российско-германских, российско-французских и иных) отношений. Вопрос только в том, кто и когда будет готов к такой перезагрузке в Западной Европе, наполняющейся беспамятством, растерянностью и страхом.
В числе итогов 2015 года, которых старательно не замечают СМИ — финал «конституционного переворота» в США. Он окончательно оформился в 2015, и стал реальностью.
Вот как это вышло.
Нормативная система США – раздолье для разного рода подзаконных актов.
Переворот в сознании и праве оформился принятием законодательных актов, позволяющих отстранять народных избранников в Конгрессе США от решения жизненно важных для государства проблем, а равно не беспокоить их перспективой ответа за принятые в ходе легислатуры решения.
Именно такие документы приняты в новых выпусках сериала «Потолок государственного долга США» (#debtceiling), которым многие годы удивляют народы мира.
После краха 2008 года, ФРС США начала практиковать особую нечистую магию.
Значительная часть работы по увеличению надежности финансовой системы США заключалась даже не в том, чтобы «печатать бумагу» и называть её деньгами, а в том, чтобы проводить специальные межбанковские операции, от которых в финансовых и кредитных учреждениях США на счетах прибавлялись цифры. Называлась эта магия «количественным смягчением» – QE. Такая нетрадиционная монетарная политика — накачки экономики через заднее место.
Поначалу волшебная сила напитала экономику США на общую сумму в 2 трлн. единовременно. Это были т.н. программы QE1, QE2. Потом ФРС регулярно «довпрыскивала магию» — от 40 до 85 млрд. долларов в месяц (QE3). То есть ежемесячно (!) вливала в экономику США суммы, в 1,5 раза большие, чем России удалось освоить за 7 лет строительства Олимпийских объектов в Сочи. Только у нас в итоге появились олимпийские объекты, а в США… удалось на время погасить деньгами проблемы т.н. «мусорных активов», и «поддержать штаны».
В 2011-2012 гг. разразилась серия скандалов: QE раздавали не тем, и не так. Из кармана налогоплательщиков ушло более 4 трлн. долларов: примерно на эту сумму ФРС США приобрела ипотечные ценные бумаги, дав «свежие нолики» банкам, и забрав заплесневевший финансовый мусор.
Какое-то время удивительные обстоятельства этого процесса потрясали и удивляли Америку.
По кинематографическим законам жанра, внимание реципиентов информации необходимо было переключить со скандальных обстоятельств работы ФРС на более тревожную и занимательную интригу «Потолка».
К этому моменту «магия ФРС» загнала государственный долг США вырос до невиданных исторических высот. В 2013 году произошел громкий #shutdown (Приостановка работы правительства США), который привел к:
– утрате США наивысшего кредитного рейтинга по версии одного из ведущих мировых рейтинговых агентств Standard & Poor’s,
– фактической остановке работы американского правительства,
– и прямым экономическим потерям.
Уже в 2013 году стало очевидно, что даже с учетом магии QE1-3 США неспособны сбалансировать свои доходы и расходы без увеличения лимита госдолга.
За последние 50 лет Конгресс США поднимал потолок госдолга и приостанавливал действие ограничения около 80 раз.
Но именно на президентство Барака Обамы пришлось самое масштабное увеличение государственного долга США – на 71% (или более чем на 7,5 трлн.долларов).
Многие эксперты полагали, что за такие «проделки» перед бюджетом и будущим сверхдержавы Б.Обама (#yeswecan) ответит по всей строгости военного времени: на него ещё до окончания второго президентского срока спишут все грехи, поставят нужное клеймо, и существенно упростят карьеру следующему президенту, у которого всегда будет возможность указать на очередного «предшественника, который во всём виноват».
Но 2016 год у порога, и есть вероятность, что такой судьбы Обама избежит – возможно, в награду за то, что он осуществил необходимый магической машине ФРС США конституционный переворот.
По Конституции США, полномочия выпускать долговые обязательства от имени США есть только у верховного законодательного органа – Конгресса США.
Практика ограничения госдолга впервые была введена в 1917 году, когда Конгресс для облегчения заимствований во время Первой мировой войны установил предельный объем выпуска военных облигаций (liberty bonds), вместо того чтобы рассматривать каждый транш в отдельности. В современном виде лимит госдолга был установлен в июне 1939 года.
Статья 1 части 8 Конституции США. Конгресс имеет право: устанавливать и взимать налоги, сборы, пошлины и акцизы, чтобы выплачивать долги, обеспечивать совместную оборону и всеобщее благоденствие Соединённых Штатов.
В феврале 2014 года интрига сериала «Повысим потолок госдолга» крутилась вокруг согласования между республиканцами и демократами проблемы выполнения своей конституционной обязанности по контролю госдолга страны.
Одновременно требовалось не ударить в грязь лицом перед избирателями, и провести новое скандальное увеличение #debtceiling. Дальнейшая «магия» стандартна: ФРС США продаёт обязательства США, и у правительства появляются заимствованные у мира деньги.
Решение щекотливого вопроса состоялось вполне в духе американского нормотворчества – был принят The Temporary Debt Limit Extension Act S.540:
Это название прикрывает саботаж: конгрессмены оставил предел долга в нерабочем плавающем состоянии, отказавшись от принятия решения по лимиту госдолга до 15 марта 2015. В феврале 2014 года главный законодательный орган де-факто признал, что политических механизмов контроля бюджетных заимствований практически не осталось.
Более чем на год, в течение которого Правительство США могло профинансировать значительные, в т.ч. военные расходы, Конгресс США предоставил Администрации Обамы т.н.“blank check” – возможность заимствований в неустановленных пределах.
По окончанию установленного срока предел долга просто автоматически увеличивался на сумму заимствований, проведенных с момента последнего утверждения госдолга (!).
Если бы Конгресс просто увеличил лимит, это ограничило бы Казначейству возможность заимствования на определенную сумму для финансирования расходов федерального бюджета. Но это был бы скандал, а за ним — повторение прошедших серий сериала «Потолок», что могло отпугнуть публику.
Есть основания полагать, что именно в период с февраля 2014 года по март 2015 года предполагалось возникновение «особенных» обстоятельств внутренней и внешней политики США, когда потребовалось бы принятие срочных решений, в которые не следовало впутывать «народных избранников». Не исключено также, что именно в этот период планировалось разрешение в какой-либо форме проблемы государственного долга США.
15 февраля 2014 года, на следующий день после представления из Конгресса, Б.Обама подписывает Act S.540. Спустя еще несколько дней происходит переворот в Киеве, который приведет к вооруженному гражданскому конфликту на Украине. 14 февраля переформированная при поддержке Саудовской Аравии, США и Турции Свободная Сирийская Армия начинает масштабное наступление по всей Южной Сирии.
США начинает подготовку операции «Непоколебимая решимость» против ИГИЛ – масштабные военные действия начнутся в сентябре 2014 после формирования международной коалиции, без одобрения Конгресса.
12 февраля 2015 года, за месяц до завершения моратория на конституционный контроль государственного долга и расходов Правительства США, принято «Второе минское соглашение», временно прекратившее военные действия на Украине.
Возможно, именно в период моратория могла произойти более тяжелая для всей мировой экономики «горячая фаза» развития конфликтов на Ближнем Востоке, Кавказе и в Европе.
К счастью, этот период миновал… Оставив, однако, руины жилых домов на Юго-Востоке, и четырехзначную цифру жертв с обеих сторон конфликта.
На исходе 2015 года один из популярных вопросов – «будет ли война?».
Словно и не было войны.
Слишком легкомысленно списывать произошедшее на Украине по разряду приписываемых штампов: АТО, «вооруженный конфликт» и т.п.
Это была война — со своими героями, преступниками, невинными жертвами, горем и страданиями сотен тысяч людей.
Её не удалось предотвратить, но она не вышла на новый этап. И это тоже один из важных итогов 2015-го.
В марте 2015 Конгресс США мог бы восстановить свои конституционные права: 6 марта в США вновь начал действовать «приостановленный» лимит, но временно зафиксированный потолок в 17,2 трлн. долларов был уже пройден.
Тогда были применены еще несколько хитростей:
— новый лимит установили на уровне, вроде бы и равном прежнему (17,2 трлн. долларов), но к нему добавили заимствования, сделанные Минфином за период, пока ограничение не действовало (около 900 млрд. долларов),
— потом установили менее жесткие ограничения по новому потолку в 18,1 трлн. долларов, а когда госдолг его достиг, Сенат утвердил 2-х летнюю бюджетную схему, которая предусматривает повышение лимита заимствований.
Таким образом, в ноябре 2015 года США в очередной раз избегают технического дефолта, и 3-й раз за 2 года обходят наскучившие голосования по «Потолку». Новое решение Конгресса фактически позволяет не возвращаться к обсуждению этого вопроса до 15 марта 2017 года – до прихода в Белый дом новой администрации.
В марте 2017 года потолок долга будет вновь пересмотрен, чтобы включить все произведенные за это время госзаимствования. Законодатели провернули тот же трюк, что и накануне переворота в Киеве, отказавшись выполнять свою конституционную роль.
Новая схема существенно снижает вероятность приостановки работы правительства США, и на 1.5 года даёт второе дыхание магии ФРС. Конституционный переворот завершен, отныне соответствующая норма Конституции США попирается систематически.
Документы и их расплывчатые формулировки, на которых выстроено шаткое основание нашего мира, надо знать в «лицо» – вот т.н. H.R. 1314 «Bipartisan Budget Act of 2015″, которым оформлен конституционный переворот:
Скупые слова нового устройства финансовой системы США, от которой зависят экономические системы большинства государств да и современное мироустройство в целом:
(Sec. 901) The public debt limit is suspended through March 15, 2017. On March 16, 2017, the limit is increased to accommodate obligations issued during the suspension period.
(Sec. 902) Adjustments to the debt limit for obligations during the suspension period are limited to obligations necessary to fund a commitment incurred by the federal government that required payment before March 16, 2017.
Вот как представляют себе ситуацию некоторые конгрессмены США – из предновогодней речи Тома Прайса, шт. Джорджия, 18 декабря 2015:
«Это был замечательный год… С точки зрения расходов нация понимает и ценит, что Вашингтон тратит так много. В 2014 году расходы на социальное обеспечение составили 845 млрд.долларов. Программа «Medicare»: 505 млрд.долларов. Медпомощь для программы «Medicaid»: 301 млрд.долларов. Другая обязательная программа – продовольственные талоны: 448 млрд.долларов. Давайте остановимся на мгновение на процентах по долгу. Соединенные Штаты имеют около 18,2 триллионов долларов долга [цифра занижена], поэтому проценты, что мы платим ежегодно составляют около 221 млрд.долларов [цифра явно занижена]. Проценты чрезвычайно возрастут в течение ближайших нескольких лет, и это повлечет серьезные последствия… В перспективе 10 лет, если процентные ставки останутся на относительно разумном уровне, на обслуживание национального долга будет уходить около 800 млрд.долларов. Потом эта сумма приблизится к 1 трлн.долларов – это больше, чем на оборону, больше, чем на Medicaid, больше, чем на Medicare, на образование, на транспорт, на науку, космос и технологии… Мы пытаемся сказать нашим коллегам и американскому народу, что это безответственно… иметь такой уровень долга… Возможности для воплощения американской мечты сократились… после 2010 года произошел невероятный рост [государственного долга]. Что стало ответом президента и федерального правительства на экономический вызов? Что они сделали? Они напечатали много денег…»
В этой речи есть важное допущение «если процентные ставки останутся на относительно разумном уровне» — разумным в США будут называть уровень процентных расходов по госдолгу, который позволят бюджету его обслуживать.
Американский блог «Экономический Коллапс» подводит итоги 2015 года в виде подборки фактов про экономику США (перевод сайта Афтешок):
– американцы теперь живут от зарплаты до зарплаты. 62% всех американцев имеют менее $1000 сбережений, а 21% не имеют их вовсе,
– 43% семей тратят каждый месяц больше, чем зарабатывают,
– суммарные накопления семей среднего класса сократились на внушительные 28% с 2000 по 2014 гг.,
– у 20% американцев совокупные накопления (активы за вычетом долгов) сократились в среднем с «минус $905″ в 2000 году до «минус $6029″ сейчас,
– каждый из последних 6 лет в США закрывается больше бизнесов, чем запускается новых, до 2008 такого не было никогда в истории США,
– если у тебя нет долгов, и ты имеешь хотя бы $10 баксов на кармане, ты богаче 25% американцев,
– в 2007 перед первой волной суперкризиса, каждый восьмой ребенок питался на продовольственную помощь, теперь это каждый пятый,
– с США сейчас полтора миллиона семей живущих в тотальной нищете (на 2 доллара в день), число удвоилось с 1996 года,
– 46 миллионов обращаются за гуманитарной помощью ежегодно, очереди за которой занимают в 6 утра, т.к. на всех ее уже не хватает,
– с первой волны суперкризиса количество бездомных детей выросло на 60%,
– 1.6 миллиона детей спят в приютах для бездомных,
– полиция Нью-Йорка насчитала 80 лагерей бездомных, указав что явление становится «эпидемией»,
– 53% не имеют запасов еды, чтобы прокормиться хотя бы 3 дня,
– соотношение складских запасов к объемам продаж имеет худшее соотношение после первой волны суперкризиса,
– количество корпоративных дефолтов максимально с первой волны суперкризиса, при этом корпоративный долг вырос за это время почти в два раза,
– среднее домохозяйство имеет $15950 долга на кредитке,
– совокупно после первой волны суперкризиса у ипотечников конфисковано 8 миллионов домов,
– 41% имеют проблемы с оплатой медицинских счетов, к выбиванию медицинских долгов привлекаются коллекторы,
– образовательные кредиты выплачивают сейчас 40 миллионов американцев, многие студенческие долги платятся вплоть до самой пенсии…
Не будем злорадствовать, что «американская мечта» дала трещину… и не будем посыпать пеплом голову, сетуя о наших внутренних проблемах.
Все познается в сравнении с общей финансово-экономической ситуацией.
Наступающий год – это еще и год ответственности за происходящее, не только у нас в России, но и во многих горячих политических и экономических точках мира. Этот «багаж» лишь умножается безответственными действиями политиков.
Так и будет до тех пор, пока не появится квалифицированное большинство, осознающее ответственность за общее пространство жизни и способное организоваться для его защиты.
В 2015 году закончилась война на Украине. Нельзя допустить её возобновления.
Общей задачей становится предупреждение и противодействие политическим решениям, которые могут привести к новым этапам конфронтации.
В исторической перспективе Россия интуитивно сражалась за выживание всего человечества. Разумеется, события далеко не всегда представляются именно так. Как бы то ни было, эта огромная страна уже не раз давала отпор мощнейшим силам зла, которые становились угрозой для самого существования нашей планеты.
Во время Второй мировой войны советский (по большей части русский) народ принес в жертву по меньшей мере 25 миллионов мужчин, женщин и детей ради победы над нацизмом. Ни одной другой стране в современной истории не приходилось проходить через такие испытания.
Сразу же после этой победы Россия вместе с Китаем, а затем и Кубой запустила самый невероятный и благородный проект всех времен: систематическое разрушение западного колониализма. По всему миру угнетенные массы поднялись против европейского и североамериканского варварства, а Советский Союз был готов стать для них лучом надежды, предоставить существенную финансовую, идеологическую и военную помощь.
По мере того как угнетенные и обездоленные нации одна за другой приобретали независимость, во всех столицах западного мира росла ненависть к Советскому Союзу и русскому народу. Ведь разграбление «небелых» континентов считалось естественным правом «цивилизованного мира».
В США и Европе такие слова, как «колониализм» и «империализм», быстро приобрели чрезвычайно негативный оттенок, по крайней мере, внешне. Поэтому демонизировать СССР (и тем более нападать на него) за поддержку освободительной борьбы на всех тех континентах было бы контрпродуктивно. Вместо этого появились проработанные теории об «Империи зла».
Россия всегда была «препятствием». Эта колоссальная страна мешала жестоким планам Вашингтона, Берлина, Лондона и Парижа. Планам о том, как взять под контроль и разграбить весь мир.
Но чем благороднее поступки, тем грязнее нападки на них.
Россия всегда отличалась невероятным умением мобилизовать свои силы, бросить все ресурсы на достижение одной единственной, гуманистической и глубоко нравственной цели. В ее борьбе всегда было нечто святое, нечто высокое и необычайно важное.
«Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой!» Именно так начинается одна из величайших патриотических песен Второй мировой войны. Когда Россия сражается, для нее важна только победа. Любой ценой.
России было уготовано судьбой сражаться за весь мир. Если вы не верите в судьбу, вам никогда не понять знаменитую «русскую душу». Дело тут не в религии: Россия по большей части анархична и атеистична. Но она верит в судьбу и принимает ее.
Кроме того, в большинстве случаев у России практически не остается выбора. Альтернативой победе был лишь конец человечества. И когда само существование мира оказывалось под угрозой, Россия всегда поднималась — яростная и пугающая, но в то же время невероятно прекрасная в своем гневе и решительности. Она сражалась каждой горстью своей земли, каждым сердцем народа. И почти всегда побеждала. Но ужасной ценой — похоронив миллионы сыновей и дочерей и окунувшись в море невообразимой печали и боли.
А рядом никогда не было никого, кто бы утешил ее. Пока еще бушевали пожары, пока лица потерявших близких матерей и жен еще не успели высохнуть от слез, страну уже оплевывали, высмеивали и унижали вероломные западные режимы и их пропаганда.
Ее героизм принижали, над жертвами насмехались. Утверждалось, что отдавшие жизнь за человечество миллионы на самом деле погибли впустую.
В обмен на героизм Россия не просила ничего, кроме двух элементарных вещей: признания и уважения. Но так и не получила ни того, ни другого.
Сейчас Россия вновь поднимается, начинает эпическую борьбу с ИГ, чудовищной пародией на мусульманскую веру, которую создали и вооружили Запад и его злобные региональные прихлебатели.
Россия была вынуждена действовать. Ведь, если не она, то кто? После столетий крестовых походов и ужасающего колониализма Запада от Ближнего Востока, одной из колыбелей нашей цивилизации, уже практически ничего не осталось. Ограбленный и униженный Ближний Восток превратился в жалкую мозаику стоящих на службе у Запада клиентских государств. Десятки миллионов убиты. Все, что можно, разграблено. Социалистические и светские правительства прижаты к стенке и свергнуты.
Я много работал в этом регионе и могу засвидетельствовать, что, пожалуй, за исключением Африки, в мире не найдется большей жертвы алчности и варварства Запада.
Сирия и Ирак, две отчаявшиеся, настрадавшиеся и смертельно раненые страны, обратились к России за помощью. И та согласилась.
Да, конечно, я уже слышу эту какофонию звучащих из Европы и Северной Америки голосов о «российских интересах» и «сфере влияния». Потому что на Западе нет ничего святого. И не может быть в принципе. Потому что ко всему примешивается мрачный сарказм и нигилизм… Если Запад ведет себя, как бандит, картину всего остального мира тоже нужно нарисовать в таких же цветах и оттенках. В конце концов, у Запада нет союзников, нет чувств. Только интересы. Это не я придумал, мне говорили об этом снова и снова, когда я жил и работал в разрушенных уголках Африки.
Но мне наплевать, что говорят в Париже и Вашингтоне. Значение имеет лишь то, что говорят в Ираке, Сирии и Ливане. И я объясню вам, как там обстоят дела: если зайти к цирюльнику и сказать, что вы русский, люди встанут, обнимут вас и прослезятся.
Россия никогда не нападет на другие страны, но если сама окажется под ударом, ее ярость может быть ужасающей, особенно во время войны. «Кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет!» — говорил в XIII веке новгородский князь Александр Невский.
Недавнее происшествие с российским бомбардировщиком, который сбили над Сирией турецкие ВВС, усиливает риск более широкой региональной войны.
Турция, страна-член НАТО, распространяет террор по всему региону: от Ливии и Сомали до Ирака, Сирии и ее собственных курдских территорий. Она пытает народ, губит множество людей (в том числе и журналистов), отбирает у миллионов их природные ресурсы и рассеивает (по большей части на деньги Катара) самые что ни на есть экстремистские исламистские учения.
Я познакомился Реджепом Тайипом Эрдоганом много лет назад, в начале 1990-х в Стамбуле, когда тот еще был мэром города, а я «зализывал раны» после публикаций о том, как Запад систематически разрушал Югославию.
«Вы говорите по-турецки?» — как-то спросил он меня. «Не очень хорошо, — ответил я. — Немного».
«Но вам прекрасно известно, как произносится название нашей партии! — воскликнул он. — Это доказывает, как мы важны».
С самой же первой встречи я понял, что он — агрессивный мерзавец с манией величия и комплексом неполноценности. Но мне и в голову не могло прийти, что он пойдет так далеко. А он смог. И из-за него страдают миллионы людей по всему региону.
Теперь он сбил российский бомбардировщик и вторгся в Ирак.
Турция не раз сражалась с Россией и почти всегда проигрывала. А в период между двумя мировыми войнами ей удалось выжить только благодаря помощи СССР. Поэтому ей стоило бы дважды обдумать следующий шаг.
Россия не просто «ведет войны». Ее борьба за выживание человечества — не что иное, как произведение искусства, поэзия, симфония. Это сложно объяснить, но это так. Все переплетено.
Подло сбить российский Су-24 — то же самое, что плюнуть на могилы 25 миллионов погибших во Второй мировой. Это отвратительный и глупый шаг. В России так не делается. Если хочешь драться, дерись лицом к лицу.
Но если ты убиваешь, как трус, вторгаешься в опустошенные соседние страны, однажды ты можешь увидеть в небе не Су-24, а тяжелые стратегические бомбардировщики.
Россию нельзя победить. Тому есть множество причин. Одна из них весьма прагматична: это ядерная сверхдержава. Вторая заключается в том, что она обычно сражается за правое дело. И делает это всей своей мощью и всем своим сердцем.
Если бы не Россия, планеты Земля больше бы не было. По крайней мере, в том виде, в каком мы ее привыкли видеть. Запад и его фашистские христианские государства полностью бы контролировали мир. А с «недонародами» обращались бы, как с животными (еще хуже, чем сейчас): не было бы никаких границ, пределов воровству и разрушению.
Так называемый «цивилизованный мир» (тот, что строит свои театры и школы на костях других) без малейшего сопротивления шел бы к полному контролю над нашей планетой.
По счастью, Россия существует. И ее нельзя победить. И это никогда ни у кого не получится. Запад же никогда не простит ее за то, что она встала на сторону обездоленных и угнетенных.
На окраинах Донецка и Горловки идут позиционные бои. Перестрелки из стрелкового оружия не прерываются, собственно, как и вылазки в нейтральной зоне. Каратели «поджимают» позиции ополчения, стремясь продвинуться там, где нет сплошного фронта… На российских телеканалах почему-то по этому поводу гробовое молчание, хотя журналистов на Донбассе в избытке…
Турция, Сирия, новогодние ёлки… Уж так повелось последнее время, что тема донбасской войны задвинута на второй план. Вернее, она не просматривается даже со второго. Как будто бы и нет ее, этой войны… Это уже обыденность – ну, подумаешь, стреляют, бомбят, гибнут люди… Это такая мелочь с оглядки на очередное «минское перемирие»… А согласно «минским соглашениям», которые подписала, в числе прочих, и Российская Федерация, в будущем народные республики Донбасса так или иначе должны быть частью Украины, пусть и автономной. А с Украиной у России всё в порядке, партнеры, как никак! Посему зачем забивать эфиры какими-то разрушенными домами, покалеченными людьми и бойцами в камуфляжах, бросая ложку дегтя в бочку новогоднего меда?
Трудно прогнозировать, когда именно украинские фашисты начнут наступление, потому что Украина – это обезьяна с гранатой, причем, обезьяна, которая без указки хозяина вольера ничего не делает. А хозяин с датой наступления еще не определился, прекрасно понимая, что «самая сильная армия континента» обгадится на первых же минутах этого самого наступления. Но то, что наступление будет, это очевидно.
Нет, не в новогоднюю ночь. Под бой курантов укрофашисты, скорее всего, будут развлекаться пьяными стрельбами, чем, собственно, они и занимаются всё это время, «соблюдая» перемирие. А попытку прорыва, вполне вероятно, каратели предпримут на Рождество: за последние пару лет есть немало примеров активации кровавых действий вышиваночных аккурат в православные праздники. Ведь у горе-патриотов правит бал сатана, поэтому в такие дни их особенно выкручивает.
Донбасс, к сожалению, попал в разрез геополитики. У России определенно связаны руки, но… Всё-таки, в ЛДНР следует начать военную операцию, аналогичную операции в Сирии. Что-то подсказывает, что рано или поздно развязка будет именно такая… Нужно всего лишь начать, всего лишь один аккорд – этого для усмирения укрофашистов будет более чем достаточно. И до российских «сушек» в донбасском небе дело не дойдет…
А переговоры, диалоги, соглашения – это путь в никуда. Договариваться-то не с кем! Какой диалог может быть с фашиствующими мразями?
Ведь сколько волка не корми — он все равно в лес смотрит. Конечно же, Украину, исходя из этой поговорки, трудно сравнить с волком. Украина — это мелкая общипанная шавка, но, шавка эта подлая и мерзкая. Это шавка, принесшая очень много горя и бед жителям Украины и Новороссии.
«В Донецке канонада слышна всё чаще. С той стороны — более двухсот танков. Танки для обороны не используются. Танки используются для наступления. С этой стороны тоже кое-что есть. Такие новости на сегодняшний момент…», — сообщает в соцсети писатель Захар Прилепин.
Интересно, к «минским переговорщикам» подобные сообщения доходят? Или они читают выборочно?
И – еще немного из жизни жителей Донбасса, чьи населенные пункты находятся под временной укрофашистской оккупацией.
«В Артемовске почти год ходила по центру престарелая жирная особа с плакатом на груди, на котором был изображен Путин с бокалом шампанского и надпись «Спасибо вам, дебилы. Если бы не было вас, не было бы и меня». В Артемовске несколько десятков тысяч зарегистрированных переселенцев из Горловки, Дебальцево и других пострадавших городов… Это их она называла дебилами! Народ возмущался, проклинал, но не трогали эту с*ку, потому что город наводнен укрокарателями и стукачами… А сегодня я получила радостную новость от своих друзей врачей: эту жирную тварь таки «уработали». Лежит в травматологии. С Новым годом, мрази! Для вас он будет от слова БОЛЬНО», — пишет Евгения Иванова.
«В поселке Луганское «обыски» проводят — заглядывают по домам, что у кого можно вынести. У одного из местных даже поинтересовались «есть ли на плазму с 42-й диагональю документы?». Видимо, чтобы без проблем «Новой почтой» в Артёмовске переслать «на батькивщину». У вояк на «Новой почте» бытовую технику без документов принимать запретили…», — рассказывает Николай Гладкий.
Наши проклятия убийцам и мародерам. Эффект бумеранга никто не отменял. И он обязательно вернется, больно ударив по напыщенным мордам «патриотов»…
…А мы совместно с коллегами из «Журналистской Правды» обращаемся ко всем неравнодушным: станьте Дедами Морозами для наших бойцов-ополченцев!
«На днях наш хороший товарищ, журналист Дмитрий Родионов, отправляется на Донбасс. Дмитрий отправляется, прежде всего, в гости к «Призраку», и везёт им некоторое количество подарков. Это количество может быть большим, если вы воспользуетесь реквизитами, которые мы приводим», — пишет «Журналистская Правда».
Вот эти реквизиты:
Номер карты Сбербанка: 4276 3800 4443 1398
Яндекс-кошелек: 41001103446331
Примечание.
«Журналистская Правда» (как и сайт «Антифашист») публикуют реквизиты для сбора денежной помощи бойцам Новороссии и гражданскому населению Донбасса только в том случае, когда в редакции лично знают человека, занимающегося сбором помощи и убеждены в его личной порядочности.
Новогодний маникюр 2016 — фото, чтобы сделать самостоятельно. Всем известно, что ухоженные руки, залог успеха любой женщины. Именно поэтому, необходимо ухаживать за ними. В преддверии Нового 2016 года-года Огненной обезьяны, маникюр должен быть ярким и эффективным.
Что приготовить на Новый Год 2016, рецепты с фото: горячие блюда являются неотъемлемой частью любого застолья. И Новый год не исключение. Чтобы весь последующий год был сытным и вкусным мы рекомендуем угостить ваших гостей ароматным гусем, фаршированный черносливом и Далее...
Что подарить парню на Новый Год? Такой вопрос мучает сейчас почти каждую девушку. Ведь подарок должен быть не только оригинальным, но и соответствовать его характеру и тематике празднества.
В этом случае стоит взять лист бумаги и написать все положительные качества Далее...
