Желтая майка Черчесова, или 23 брата: год с первой победы футбольной сборной на ЧМ-2018
«За святого Георгия!»
Иногда мысленно возвращаюсь в те далекие времена, когда Черчесов — в общении еще не Станислав Саламович, а просто Стас — из Тарасовки со спартаковской базы зимой ездил в тренировочный манеж в «Сокольники». Своего жилья в Москве не было, потому добирался до столицы в овчинном тулупе, привезенном из горного Алагира, в предрассветной прокуренной и промерзшей электричке, где специфический аромат утреннего перегара был явлением столь же привычным, как бесконечные партийные лозунги в СССР. «После этих «выхлопов» в вагоне мне было ничего не страшно, — шутил Стас. — Главное, в манеже была возможность прикорнуть где-нибудь в массажной перед вечерней тренировкой».
фото: Геннадий Черкасов
Год назад я тоже вспомнил об этом перед началом первого матча нашей сборной на чемпионате мира, когда главный тренер появился из лужниковского туннеля в элегантном сером с отливом костюме-тройке и с государственным гербом на лацкане.
Помечталось: в конце концов, святой Георгий, бесконечно почитаемый в Северной Осетии — в любых осетинских застольях за него произносят первый тост, — должен был наконец по достоинству оценить трудную вратарскую и тренерскую судьбу Станислава Черчесова.
Но, при всем уважении, святой Георгий не старик Хоттабыч — играть надо было самим.
Разгромив всухую Саудовскую Аравию 5:0, сборная России сделала первый шаг к сердцам болельщиков. Потом мы праздновали убедительную победу 3:1 над Египтом во главе с одним из лучших футболистов мира — Мохаммедом Салахом и досрочный выход из группы.
По заветам замечательного поэта Александра Аронова, попробую «остановиться, оглянуться…». Хотя все чемпионатские комплименты уже высказаны, ордена розданы, праздники отгремели. Черчесовская команда прыгнула выше головы, и от него теперь ждут покорения новых высот. Но та команда тоже осталась в прошлом, и в не видимой широкой публике сегодняшней работе тренерского штаба главная задача — собрать новую гвардию.
В какой-то степени, если хотите, Черчесов сегодня — заложник успеха домашнего чемпионата. Никогда ни один из тренеров сборной, не достигшей наивысшего звания, не удостаивался таких почестей, а слоган: «Ты просто космос, Стас!» — стали символом народной любви.
И от новой команды ждут того же, чего ждут всегда от победителей. Но команда Черчесова ведь не чемпион — потому от нее ждут следующего шага, притом что некоторые нынешние игроки в футболках сборной России только делают эти первые шаги. И тренер Черчесов — не мечтатель или авантюрист, а жесткий прагматик и реалист — понимает такие вещи лучше, чем кто-либо другой.
Многие мировые тренеры чемпионов оказывались в подобной ситуации. Они не повторяли былого успеха, но за ними оставался титул, а у Черчесова на сегодня — полученный на первенстве мира опыт и, что немаловажно, кураж. Случись сбой в новом европейском цикле — футбол ведь непредсказуем, — достигнутую на первенстве мира репутацию могут поставить под сомнение. Но Черчесов-тренер никогда не боялся ставить на кон свою репутацию, как Черчесов-вратарь не боялся прыгать в ноги мощным форвардам.
Все эти вещи и делают в моих глазах Черчесова наиболее интересной фигурой в современном футболе.
«Спасибо, коуч!»
В Катаре в первом матче в ранге главного тренера национальной сборной разъяренный игрой футболистов в первом тайме Станислав Саламович швырял в стену раздевалки пластиковые бутылки с водой. «За всё время в сборной единственный раз вышел из себя, повысил голос, — рассказывал мне Черчесов. — Не имел, конечно, права так делать, но бутылки летели: главное, в стену, а не в кого-то», — пошутил он.
Пройдет два года, и после чемпионата мира Черчесов снова приедет в Катар на зимний турнир российских клубов. И удивится в аэропорту в зоне погранконтроля, где встречающие официальные лица будут восхищенно восклицать: «Спасибо, коуч (тренер. — П.С.)!». Проведут через все посты как мировую вип-персону, а на ресепшне отеля снова улыбки и благодарности: спасибо, коуч... «Представляешь мое изумление — где я и где Катар?! Привезли к шейху, там снова искренне: спасибо, коуч... Ничего не мог понять, пока переводчик не объяснил: вы фантастически обыграли Саудовскую Аравию, а у Катара с саудитами давний конфликт...»
Почему-то запомнилось, как перед матчем с Саудовской Аравией, направляясь к Лужникам, увидел служебную машину главного тренера сборной России на стоянке у гостиницы «Юность» близ метро «Спортивная». Понятно, что Черчесов приехал на игру в автобусе с командой с полагающимся эскортом, но хотел бы я посмотреть, как машину главного тренера сборной Франции Дидье Дешама запарковали бы в паре километров от «Стад де Франс».
Деталь, конечно, незначительная, но я в ней усмотрел подтверждение, что расстилать красные ковровые дорожки перед Черчесовым — даже декларируя доверие к нему со стороны руководства РФС, никто не собирался.
Чем меньше времени оставалось до начала нашего группового турнира, тем отчетливее витало в футбольном воздухе общее настроение: лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
В те дни только ленивый не вспоминал, что последний раз мы выходили из группы на чемпионате мира в Мексике в 1986 году, когда новый энергичный Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв объявил «перестройку» и «ускорение», а его соратник по партии Егор Кузьмич Лигачёв заставил всю страну стоять в бесконечных очередях за водкой.
Это было без всяких преувеличений в другой жизни, но я отчетливо помню, как благодаря замечательному телекомментатору Владимиру Перетурину мы с известным московским строителем Ильей Липкиным смогли ночью посмотреть в «Останкино» прямую трансляцию из далекого Мехико 1/8 финала валидольного матча СССР–Бельгия. На выезде из «Останкино», около телебашни, когда рассветало, остановил гаишник. Я привычно полез за документами, но он обратился не по форме: товарищи, вы же с телевидения, как наши сыграли? Отвечать не пришлось, лейтенант всё понял по нашим лицам, огорченно махнул: езжайте.
Тогда я, молодой репортер, не мог предполагать, что на следующем чемпионате мира, в Италии, окажусь в самой гуще футбольных событий, где на торжественном открытии феноменальное трио Доминго–Каррерас–Паваротти выдадут такой концерт, что даже не искушенные в футболе меломаны навсегда проникнутся симпатией к этой игре.
Через 28 лет, когда неувядаемый мировой тенор Пласидо Доминго появится на сцене на Красной площади в гала-концерте, посвященном ЧМ 2018, я вспомню и незабываемый итальянский чемпионат мира, куда, к слову, лучший вратарь Советского Союза 1989 года Станислав Черчесов не попал: Валерий Лобановский предпочел тройку — Ринат Дасаев, Александр Уваров и Виктор Чанов.
фото: Геннадий Черкасов
«Я буду главным тренером сборной России»
Время Станислава Черчесова в финальной пульке чемпионата мира настанет в 1994 м на американском первенстве. Первый капитан сборной России Черчесов — почти 40 летний ветеран — отправится и на первенство мира в Японию, где, прогнозируя будущее, словно ясновидящая Ванга, скажет Александру Кержакову: «Я буду главным тренером сборной России». И форвард, по его признанию, безоговорочно поверит своему старшему товарищу и партнеру по сборной, поскольку в команде все знали: Черчесов слов на ветер никогда не бросает. Хотя многие считают его излишне жестким, путая это понятие с черчесовской требовательностью — к себе, тренерскому штабу, врачам и, конечно, футболистам.
В обычной жизни на некоторые огрехи он может посмотреть сквозь пальцы. Помню, к нему на бракосочетание в Алагир приехала кинохроника — запечатлеть свадебный кортеж первого вратаря страны с невестой. У киношников не заладилось с пленкой — попросили вернуть машины на исходную позицию и повторить торжественный проезд. Я ожидал, что Стас вспыхнет, но он легко подчинился оператору, объяснив мне незатейливо: люди делают свое дело, надо им помогать. В характере Черчесова, по-моему, генетически заложено уважение к тем, кто старается сделать свою работу лучше, невзирая на промахи. И нетерпимость к тем, кто на зеленом газоне валяет дурака.
Друг Черчесова — легендарный наставник сборной Германии Йоахим Лёв, был его тренером в тирольском «Инсбруке». Однажды молодой коуч Лёв обратился к вратарю-ветерану со словами: «Какой-то ты колючий...» — «Вы хотите, чтобы я с вами был ласковой кошкой, а в воротах тигром? Так не бывает». Лёв подумал и кивнул: «Так не бывает». Оба не могли предполагать: спустя десятилетия встретятся в Москве на чемпионате мира в ранге главных тренеров национальных сборных. Но футболисты Германии после 1/8 будут в отеле паковать чемоданы, а сборная России отправит домой их вечных соперников — испанцев.
В одном из наших разговоров накануне игры с Испанией я припомнил цитату Наполеона: «Дух побеждает саблю!». Станиславу Саламовичу — с его кавказским характером — фраза понравилась: в день матча с Испанией исторический лозунг появился в раздевалке российской сборной с черчесовским подтекстом: «Мы — дух, испанцы — сабля».
Футболисты сборной — Дзюба, Акинфеев, Газинский — после чемпионата признавались, что определенную роль в настрое перед игрой слова сыграли. Моей заслуги, в общем-то, никакой нет, подумаешь, к месту припомнил цитату, но причастность к историческому матчу, пусть не по-репортерски, а по-болельщецки, я ощутил. Как здесь не вспомнить любимое выражение Олега Романцева: «У победы много друзей, только поражение — сирота».
Если уж начал сыпать цитатами, то не могу не вспомнить фразу Хемингуэя: «Философия жизни — в непредвиденном». Применительно к нашим героям — Станиславу Черчесову и его команде — слова как нельзя лучше отражают те разительные перемены, произошедшие со сборной и с нами. От карикатурного видео в сети Дзюбы и Кокорина по поводу неких усов и до безграничного воодушевления всей России, когда черчесовские усы получили официальный футбольный статус «усы надежды». Я спрашивал Станислава, как он отнесся к шутке Дзюбы и Кокорина, Черчесов усмехнулся: «Пятнадцать лет назад я, наверное, по-другому отреагировал бы. Сейчас даже не заметил». Ну да, у него были дела поважнее.
«После игры — это перед игрой»
Я мог бы сравнить обрушившуюся на Акинфеева и компанию всенародную любовь только с хоккейной суперсерией СССР–Канада 1972 года, когда был еще мальчишкой. Третьяк, Харламов, Якушев, Мальцев из-за океана возникали на черно-белых советских экранах, героически сражаясь с канадцами, становясь близкими и дорогими. Отразивший ногой решающий пенальти от Асмаса Игорь Акинфеев мгновенно вошел в жизнь каждого, даже далекого от футбола человека. Пробившаяся в четвертьфинал сборная России еще ликовала на поле со всей страной, а главный тренер был уже в раздевалке.
«Свисток прозвучал, я поблагодарил испанского коллегу и ушел, — рассказывал мне Станислав. — Есть у меня любимая поговорка в футболе, я ей всегда следую: после игры — это перед игрой. Эмоции эмоциями, а через несколько дней надо играть следующий матч, и все мысли должны быть только о нем». — «А после Хорватии?» — спросил я. «Также пошел в раздевалку», — ответил Станислав. «Что было на душе?» — задал я отнюдь не деликатный вопрос. «Умом понимал: финальный свисток — ты или выиграл, или проиграл. Другого варианта нет. Ну а что было на сердце тогда в раздевалке — извини, Петь, это мое».
Тонкий знаток футбола писатель Александр Нилин, друживший еще со Стрельцовым и Ворониным, назвав Черчесова наследником Бескова (Черчесов и Бесков в разное время тренировали и «Спартак», и «Динамо» — редкий в футболе случай: команды — извечные соперники еще с довоенных времен) поинтересовался у меня: изменился ли Станислав на чемпионате мира? Я поспешил ответить: нет. Но, призадумавшись, понял, что и для меня, давным-давно знавшего Черчесова, он предстал на домашнем первенстве предельно сдержанным — для Станислава Саламовича — на тренерском мостике человеком наряду со всегдашней черчесовской максимальной сосредоточенностью.
И его фанатичная уверенность в этой команде, именно в этих своих игроках, футболистам, несомненно, передавалась.
Станислав мне нередко повторял любимую фразу Константина Ивановича Бескова: «Всё познается в сравнении». Говорил: «Я не сравниваю себя с другими. Стараюсь сравнивать себя с собой позавчерашним, вчерашним и сегодняшним».
Когда встретились на следующий день после Хорватии, я сказал, что он напоминает генерала, проигравшего сражение, но выигравшего войну. Но Станислав высокопарный стиль не поддержал, отреагировал хладнокровно: «Надо спокойно взять тайм-аут, всё проанализировать и идти дальше».
Первая красавица Москвы 50 х Валерия Николаевна Бескова — жена Константина Ивановича, любила повторять: «В футболе нет вчерашнего дня — есть только сегодняшний». В каком-то разговоре я напомнил Станиславу ее слова, он согласно кивнул: «В спорте каждый раз нужно свою состоятельность доказывать. Прошлое необходимо помнить, от него отталкиваться, но в спорте жить прошлым нельзя — даже на один день».
фото: Геннадий Черкасов
«Когда становишься человеком, перестаешь быть тренером»
По горячим следам, после чемпионата, я задал Черчесову даже по-репортерски неприятный вопрос: «Скажи, ты на Смолова чисто по-человечески затаился за незабитый пенальти?» Ответ, не скрою, меня удивил: «Если образно говорить, тренер не может быть человеком. Как только становишься человеком — со своими эмоциями, обидами или еще какими-то комплексами — перестаешь быть тренером. Смолов — профессиональный футболист. И ошибаются на поле все. Я тоже как игрок ошибался. Но тренер должен понять причину ошибки. Любой футболист, не забивший пенальти, ждет от тренера подсказки: что надо сделать, чтобы это не повторилось? Это и есть тренерская работа, никаких, повторяю, человеческих эмоций в таких ситуациях не должно быть».
Смолов, кстати, нашел в себе мужество в раздевалке обратиться к команде: «Вы меня привели в четвертьфинал, а я вас лишил полуфинала». И, на мой взгляд, его слова были своего рода иллюстрацией атмосферы в команде, которую создал черчесовский штаб. Недаром ставший на чемпионате кумиром миллионов Артём Дзюба назвал сборную России «23 брата».
Когда-то, во вратарскую бытность Черчесова, к материалу о нем я предпослал заголовок «Желтая майка лидера». Играл он в ярко-желтом свитере, а в велогонках желтая майка предназначается именно лидеру, вот и родилась аналогия. Лидерские качества Станиславу Саламовичу удалось пронести через десятилетия. Другой мог бы и сломаться: увольнение из «Спартака» после «серебряного» года, отставка из «Динамо» после шести громких побед в Лиге Европы, прощание с «Легией», завоевавшей под его руководством в один год Кубок и «золото». Кстати, Бескова тоже часто увольняли, но это никогда не отражалось на его репутации лучшего тренера, всегда создававшего вдохновенный коллектив.
Уже после всех почестей, немыслимых для команды, не получившей чемпионского титула, — восторженная встреча с болельщиками на Воробьевых горах, прием в Кремле, звонки Путина Черчесову, награждение орденами и медалями — я поинтересовался у Станислава: в какой момент он понял, что команда стала семьей?
Вопрос он откорректировал: «Честно говоря, это слово я применяю только в своей семье. Но смысл понял: я это называю «реальные единомышленники». Тогда все понимали, для чего мы два года назад собрались. Задача была не ошибиться в футболистах, в кадрах, в медицине, в любых мелочах. И 60 дней, когда мы были безвылазно друг с другом, пролетели как один миг. Хотя, согласись, даже в самой счастливой семье за 60 дней могут возникнуть какие-то разногласия. А тут амбициозные игроки, чемпионат мира, все хотят проявить свои лучшие качества. Кто-то больше играл, кто-то меньше, но, надо отдать должное футболистам, они соответствовали тому турниру, в котором участвовали».
«Меня бы сожгли заживо, как Джордано Бруно»
В свой день рождения, 55 й, Черчесов получил поздравления от Путина и Медведева, как и орден Александра Невского — признание его заслуг в государственном масштабе. Но отмечал он скромно, дома, в узком кругу, и, воздав должное осетинским пирогам, которые мастерски готовит Алла, можно было снова вернуться в чемпионатские дни.
Но мы почему-то в этот вечер стали вспоминать, как также сидели у Станислава в Сокольниках в день его отставки из «Спартака» в 2008 году после поражения от киевского «Динамо». Черчесов к горькому для любого тренера известию отнесся если не философски, то, поверьте, стоически.
И теперь, спустя годы, говорил мне: «Может, я, принимая «Спартак», перешагнул одну ступеньку. Любой тяжелоатлет должен понимать начальный вес штанги и в последующих подходах на помосте постепенно его увеличивать. Мой начальный тренерский вес был в Тироле, а промежуточного — между «Инсбруком» и «Спартаком», большим клубом с громадными амбициями — не случилось. Но такое понимание приходит вместе с грузом накопленных тренерских лет.
Главное я понял, что направление в «Спартаке» было выбрано правильное, а сама история — не самая для меня легкая — оказалась весьма поучительной».
Я в ответ заметил, переходя к чемпионату мира, что и град беспощадных стрел, летевших в него перед первенством, похоже, многому его научил. Напомнил Станиславу слова, нередко от него слышанные: «У нас, на Кавказе, когда достают кинжал — обратно в ножны только с кровью». Поинтересовался — в переносном, понятно, смысле, — как ему удалось кинжал ни разу не достать, иными словами, держать себя в руках, несмотря ни на что. Станислав спокойно ответил, что кровь здесь ни при чем — профессиональная критика команде помогала, а огульная касалась в первую очередь его самого, что, по мнению Черчесова, — одна из составляющих работы тренера сборной. Напомнил, что помогала реакция тогдашнего руководителя футбола Мутко: «Без Виталия Леонтьевича меня заживо сожгли бы на костре, как Джордано Бруно».
Поблажек к себе Станислав Саламович не требовал — эта вещь несвойственна черчесовской натуре. Напротив, в категоричной манере заменил формулировку «товарищеские матчи» на термин «контрольные», хотя после них и появлялись в СМИ убийственные заголовки.
Мне объяснял: «Товарищеские — означают дружеские, значит, выкладка не максимальная. Впереди чемпионат мира, а у нас реально нет боевых условий. Надо было и футболистов, и себя изнутри подстегивать, сразу писать на беловик. Не только футболисты контрольные писали — я вместе с ними. И противников подбирали, чтобы играть с достойными соперниками — Бразилией, Аргентиной, Испанией».
«Прояви себя реально, и мы дадим тебе шанс»
Как-то в свободный вечер незадолго до чемпионата мы со Станиславом и нашими друзьями — народным артистом России Евгением Герасимовым и мастером спорта по парашюту Алексеем Немерюком — отправились попариться в Сандуны. Помню, Герасимов поинтересовался: «Станислав, как выбирают артистов на роль — знаю, сам сыграл десятки ролей. А как ты подбираешь игроков?» — «В сборной девиз простой, — сказал Черчесов. — «Прояви себя реально, и мы тебе дадим шанс». А не так, что «дайте мне шанс, и я себя проявлю». Женя кивнул: «У нас с футболом много общего — те же принципы».
Сколько раз мне доводилось слышать досужие разговоры о деспотизме Станислава Саламовича — мифические картины, которые рисуют только люди, совершенно не знающие Черчесова-тренера. В сборной он декларирует выражение: «Свобода, но ответственность». Мне пояснял: «Только свободный человек может проявлять свои лучшие качества».
Сам Черчесов во время чемпионата мог и пошутить насчет «колючей проволоки» на базе в Новогорске и посылать эсэмэски близким: «Как там на свободе?». Но команда была предельно открыта: к игрокам едва ли не каждый день приезжали жены и дети, никакой давящей атмосферы. Как говорил Станислав Саламович: «Главный тренер сборной — это объединяющий фактор, а не разъединяющий».
Вообще, Черчесов не любитель открывать двери на тренерскую кухню, хотя по поводу исторического матча с Испанией обмолвился мне, что не все в команде сразу восприняли вариант «от обороны» — пресловутый футбольный «автобус».
«Как удалось переупрямить игроков?» — спросил я. «Переупрямить — неточное слово, — среагировал Черчесов. — Тот случай, когда не властью надо пользоваться, а авторитетом. Извини за громкие слова, но власть без авторитета не сработает. Ну и потом взрослым футболистам важны аргументы — как говорят, необходимо достучаться до каждого. Тренерский штаб в спокойном режиме убеждал игроков: это единственно возможный план на матч. И надо отдать должное ребятам, они всё внутренне переработали...
Сыграй мы по-другому, — продолжал Станислав, — не было бы четвертьфинала с испанцами. Могу привести пример: серебряные призеры первенства мира хорваты в Лиге наций проиграли испанцам с хоккейным счетом 0:6. Мы с хорватским тренером Даличем, когда нас собирали на послечемпионатские торжества, обсуждали этот крупный счет. Далич сказал: «Мы вышли и попробовали играть в футбол». Я в ответ высказал свою точку зрения: «Когда с испанцами играешь в футбол, на поле только одна команда — Испания». Как говорилось в любимой «Кавказской пленнице»: важно свои желания соизмерять со своими возможностями».
Однажды мы на пару недель отправились в горы погонять на лыжах. «Главное, составить распорядок дня», — сразу сказал Станислав. «Оглянись — вокруг Альпы, — заметил я. — Здесь даже очереди на подъемник — самые беззаботные в мире».
Но он настоял на своем, и мне, не поклоннику строгой дисциплины в отпуске, в какой-то момент неожиданно пришлась по вкусу спортивно-курортная жизнь по расписанию.
Кстати, расписание электричек ностальгических 80 х Тарасовка — Ярославский вокзал Станислав Черчесов помнит и по сей день с точностью до минуты.
По материалам:
