17 уморительных мемуаразмов от Якова Костюковского — человека, который поставил «еврейский вопрос» | Последние новости сегодня, видео, фото, смотреть онлайн, свежие новости
Вот что написал о нем Виктор Шендерович:
«На улице Костюковского не узнавали — да и откуда было народу знать в лицо соавтора диалогов, которые учит наизусть уже пятое поколение россиян? Он был слишком мудрым, чтобы огорчаться этой безымянности. <…>
Невозможно было представить себе Костюковского, рассказывающего пионерам о своей жизни. А рассказать было что! И фронтовые годы, и легендарные друзья… Напутствие Евгения Петрова, доброжелательное внимание Зощенко, дружба с Олешей, уроки Эмиля Кроткого… Но зачем это пионерам? А для нынешних все это вообще — каменный век. Эпоха. Банально, но она уходит каждый день. Учителей он пережил чуть ли не на полвека, да и ровесников уже почти не оставалось…
В марте прошлого года мы встретились на посмертном юбилее Григория Горина, в театре Эстрады, и Яков Аронович предупредил:— Виктор, я вам сейчас скажу слова, которые мне почти некому сказать. И после паузы произнес: — Я рад вас видеть.
Его юмор, как и полагается юмору мудреца, был замешан на горечи самой высокой пробы. Ему давно — да никогда, собственно! — было нечего делать там, где смешат в лоб, заходя со стороны задницы».
Об этой уходящей эпохе Яков Аронович оставил множество записей, состоящих как из высказываний других людей, так и из собственных метких наблюдений. Эти короткие записи он называл «мемуаразмами»:
— Яков Аронович, что такое Мемуаразмы?— Это — сплав неприхотливых мемуаров и легкого маразма, вполне объяснимого в моем возрасте.
Фактрум публикует для своего читателя подборку этих забавных «мемуаразмов».
Поэт Давид Самойлов (в Пярну):— Яша, я наконец сочинил лучшее в мире двустишие.— Какое?— «Яков, выпьем коньяков!»Поэт Михаил Светлов.
— Михаил Аркадьевич, спасибо Вам за книжку и особенно за автограф, но именно из-за него я не могу никому Вашу книжку показать.— Из-за автографа? А что я насочинял?— Вы написали:«Яшуне Костюковскому, гиганту поэзии, от такого же».Михаил Светлов.
— А какой сегодня праздник, Михаил Аркадьевич?— Ну, как же! Сегодня мы отмечаем 30% столетнего юбилея классика советской поэзии Евгения Евтушенко.
Годы берут свое. Теперь я даю молодым хорошие советы, потому что уже не могу служить плохим примером.
Я взяточник-эстет. Я беру взятки только в жидкой валюте.
У советского Пегаса должно быть лошадиное здоровье.Поэт-переводчик Семен Липкин:— Знаете, Яша, я нашел у царя Соломона замечательную фразу. Процитировать?— Конечно, Семен Израилевич.— В переводе она звучит так: «Я могу себе позволить всё и поэтому всего себе не позволяю». По-моему, это полезный совет Владимиру Владимировичу Путину.
Писатель Эмиль Кроткий.— Почему жизнь у нас, Эмиль Яковлевич, так сильно подорожала?— Потому что она перестала быть предметом первой необходимости.
Поэт Александр Галич.— Саша, зачем ты так много пьешь?— Теперь я должен. Ты же знаешь, я крестился. А мы, гои, алкоголики. Николай Смирнов-Сокольский (совсем еще молодому Костюковскому):— Вы ошибаетесь, молодой человек. Я, не антисемит, я даже женат на еврейке.— А-а, тогда понятно, почему Вы антисемит.Леонид Утесов.— Леонид Осипович, почему Ваш друг Арнольд в карты выигрывает, а на бегах проигрывает?— Потому что, Яша, он не может спрятать в рукаве козырную лошадь.Драматург и соавтор Морис Слободской.— Знаешь, Морис, сегодня ночью я видел жуткий сон. Мне снилось, что армейцы проиграли динамовцам 0:7.— Ты, Яков, все-таки не наш человек!— Но это же во сне!— В том-то и дело! Как ты вообще мог спать, если наши проигрывали 0:7!
Александр Бек:— Мне Союз писателей предлагал и дачу, и машину, и квартиру. Я отказался. Много не нахапаешь, а некролог испортишь.
Евгений Петров:— Илья Ильф — хорошо воспитанный и предельно деликатный человек: он помнит только день, а не год рождения жены.Фаина Раневская:— Когда я умру, на панихиде положите меня в гробу лицом вниз: никого не хочу видеть.
— Какую, Яков Аронович, свою шутку Вы считаете самой лучшей?— Надеюсь, она еще впереди.— Ну, а из тех, что уже были? В фильмах Гайдая, например?— Еще до гайдаевских фильмов мне Светлов за одну шутку двадцать копеек заплатил. После смерти Сталина, несколько писателей и артистов спорили в ресторане Дома Актера, где его похоронят. И я сказал: Пусть его похоронят где угодно, только не на Голгофе — там воскресают!
— Григорий Ефимович, что вы думаете о процессе Ходорковского?— А вы, Семен Маркович?— То же самое…
— Вы были, Полина Абрамовна, на свадьбе Риты и Ромы?— Была. Это ненадолго.— Почему вы так думаете?— Я познакомилась и с мамой жениха, и с мамой невесты. Они не подходят друг другу… — Газета печатает анекдоты с антисемитским душком.— Правда?— Нет, «Комсомольская правда»…Я — человек немолодой и могу выпить только полрюмки водки, но начинаю всегда с нижней половины.— Все-таки жаль, что я еврей, а не мусульманин.— И что бы это изменило?— Многое. Например, я бы подарил теще на день рождения паранджу…— Я вам желаю, Исаак Абрамович, по нашей хасидской традиции прожить сто двадцать лет. И при этом — без маразма.— А потом?— А потом можно и с маразмом. — Я знаю одну типично хасидскую семью. Муж утверждает, что пить надо больше. Жена считает, что пить надо меньше. Как вы думаете, ребе, кто из них прав?— Не знаю. Главное в другом: и он, и она согласны в том, что пить надо…
— Садись, Кацеленбоген, но учти: опаздывать — это очень плохо.— Не всегда, ребе. Например, мой прадедушка опоздал на «Титаник»…
Зачем мне автомобиль? Мне наш мэр в метро каждые две минуты подает поезд с мигалкой, и я еду, куда мне надо.— А какая нога у Вас болит, Яков Аронович?— В том-то и дело, что левая. Я совершенно не могу работать. Я же пишу левой ногой.Я за брак по расчету, но в браке я рассчитываю на любовь!Из разговора с дочерью Инной:— Ты, дочь моя, можешь себе это позволить, потому что ты — дочь писателя. А я не могу, потому что я — сын бухгалтера.— Зря Никита Михалков уволил из Дома кино Юлия Гусмана. Всегда надо иметь при себе умного еврея.— Да это еще Энгельс понимал.На встрече Старого Нового года в ЦДРИ был конкурс на лучшую эпиграмму. Главный приз — жареный гусь. Первое место заняли молодые сатирики Бахнов и Костюковский, написавшие всего две строчки. «Хотим гуся! Эпиграмма вся».Я в Бога не верю, и Бог об этом знает.Израиль — моя историческая родина, а Россия — доисторическая.— Какая разница во времени между Иерусалимом и Москвой?— Примерно две с половиной тысячи лет.— А что тогда произошло в ЦДЛ, Яков Аронович?— Я вышел на сцену, чтобы открыть собрание «Апреля». Успел только сказать: «Добрый вечер, дорогие друзья!», как из зала кто-то крикнул: «Твои друзья в Израиле», и началась знаменитая антисемитская акция «Памяти» в ЦДЛ. Конечно, из зала кричал негодяй, но по существу он был прав.
— Яков Аронович, как Вы думаете, кто виноват, что до сих пор не решен еврейский вопрос?— Я не думаю, а точно знаю — виноваты я и Морис Слободской.— При чем здесь Вы?— У нас в сценарии «Бриллиантовой руки» была фраза управдома: «И я не удивлюсь, если выяснится, что ваш муж тайно посещает синагогу». Эту фразу начальство нам запретило со следующей формулировкой: «Авторы поставили еврейский вопрос и не решили его».
Не повторяйся! Если все время повторять слово «рысак», то он превращается в «крысу».Для африканского негра черный цвет — это телесный цвет.Гус Хиддинк — руководил футбольной сборной России из Голландии. Это мне напоминает секс по телефону.Последняя шутка Костюковского, записанная на листочке, в его последний день дома: «Женщина создана из ребра, поэтому у нее вместо обычного мозга — костный».— И вот я перед тобою, Всевышний, если можно, не суди меня слишком строго.— За всю свою жизнь, Янкель-Иосиф Костюковский, ты не успел написать ничего гениального. Оставляю тебя, как отстающего, на второй срок.