Метафизика Сталинградской битвы
Почему нужно говорить сегодня о метафизике Сталинградской битвы, а точнее — о метафизике победы под Сталинградом? Что помогает нам понять столь нелюбимый современными демократами метафизический подход?
Продолжавшаяся 200 дней Сталинградская битва, в которой на разных этапах с обеих сторон приняло участие более 2 млн. человек — величайшее сражение Второй мировой войны и событие особого смысла и значения. Она стала переломным моментом в войне и положила начало контрнаступлению советских войск, а Сталинград с тех пор стал, как писал Константин Симонов, «не только символом нашей победы, но и символом нашей непобедимости». История Второй мировой войны знает немало сражений колоссального масштаба, но только Сталинграду суждено было стать именем нарицательным.
Ни одно другое русское название не вошло так широко в международную топонимику. Только в Париже в память об уничтожении под Сталинградом трех дивизий, которые вторглись в 1940 г. во французскую столицу, именем Сталинграда названы площадь, бульвар и одна из станций метро. Центральные улицы, скверы и площади с этим именем есть сегодня в городах Великобритании, Бельгии, Италии и ряда других стран. Почему же именно Сталинград?
К началу Сталинградского сражения все объективные преимущества были на стороне немцев. Это и множество сухопутных дорог для подвоза к линии фронта живой силы и боеприпасов (в то время как у защитников города в распоряжении была лишь одна переправа через Волгу), и большая территория для маневра (в то время как позиции советских солдат были вытянуты вдоль берега и в основном были расположены ниже немецких позиций), и большое преимущество в численности войск и вооружений, и, наконец, психологическое преимущество победоносно наступавшей армии. Казалось бы, любые попытки защитить город в таких условиях должны были быть неизбежно обречены на провал, в чем нисколько не сомневалось немецкое командование.
Последовавшая многомесячная успешная оборона Сталинграда противоречила и канонам военной теории, и обычным представлениям о человеческих возможностях. Взятие одного дома в Сталинграде обходилось немцам в большее число человеческих жизней, чем взятие крупных европейских городов. В 1942 г. лондонское радио сообщало: «За 28 дней была завоевана Польша, а в Сталинграде за 28 дней немцы взяли несколько домов. За 38 дней была завоевана Франция, а в Сталинграде за 38 дней немцы продвинулись с одной стороны улицы на другую…»
После победы на Волге король Великобритании прислал Сталинграду дарственный меч, на клинке которого на русском и английском языках выгравирована надпись: «Гражданам Сталинграда, крепким, как сталь, — от короля Георга VI в знак глубокого восхищения британского народа».
Почему, казалось бы, невозможное стало возможным? Не обратившись к метафизике (которую Иммануил Кант в своей «Критике чистого разума» называл «полем боя, на котором разыгрывается сегодня бесконечная борьба за смыслы»), не раздвинув пределы, доступные обыденному пониманию, мы не сможем сколько-нибудь убедительно ответить на этот вопрос. Нельзя не согласиться с А.Фурсовым, который говорит, что «физическая победа без победы в метафизике, в смысловой сфере невозможна».
Вторая мировая война, как предсказывал Фридрих Ницше еще в конце 19 века, стала войной мировоззрений. В ней столкнулись два несовместимых проекта организации человеческого бытия в глобальном формате — коллективизм и солидарность красной метафизики Сталина и западная идеология индивидуализма в лице германского национал-социализма с его идеей расового превосходства, культом борьбы и смерти. Своей кульминации это смысловое противостояние достигло именно в Сталинграде.
Определенную роль в этом сыграл и тот факт, что битва в Сталинграде имела особый смысл и для Гитлера, и для Сталина. Для склонного к мистике и символике Гитлера война против СССР помимо всего прочего носила оттенок личного соперничества со Сталиным. Возможно, именно поэтому захват города, названного именем советского вождя, представлялся ему не менее важным, чем захват Москвы и Ленинграда. По выражению одного из журналистов, близких к нацистской верхушке Германии, Сталинград стал для Гитлера «гипнотизирующим символом».
Сталин, который в свое время был категорически против переименования Царицына в Сталинград, не мог не понимать, что поражение в городе, названном его именем, неизбежно негативно отразится на настроениях советской армии и одновременно поднимет боевой дух немцев. Сталинград имел особое значение для Сталина еще и потому, что Ленин, по имеющимся свидетельствам, критиковал его за неудачные военные операции в Царицыне в годы Гражданской войны. Поэтому Сталин, несомненно, стремился к тому, чтобы в ходе Великой отечественной войны остановить немецкую армию именно под Сталинградом.
Что представляла собой красная метафизика Сталина? Понимал ли Гитлер, не учитывавший метафизического контекста и считавший СССР исходя из рациональных критериев «колоссом на глиняных ногах», с чем ему придется столкнуться? В основу советского проекта были заложены идеи крестьянского общинного коммунизма, идущие еще от Сергия Радонежского.
От каждого по способностям, каждому по труду, человек человеку брат — были не просто христианскими идеями, а реальными принципами советского жизнеустройства. В стране был установлен справедливый социальный порядок, при котором не было голодных и нищих, не было бездомности, не было и паразитарного слоя, не участвующего в Общем деле. А главное было само это Общее дело вселенского масштаба, объединившее всех. Люди реально ощущали себя творцами нового справедливого мира.
Сталин заслужил невероятную по своей силе любовь миллионов потому, что выстраивал такой образ будущего, который начал сплачивать основную массу народа и перевел стрелку с пути революции на созидание, без потери импульса развития. Воспитание нового советского человека того времени стало большой культурной программой, в ходе которой было изобретено и построено множество новых социальных форм, раскрывших возможности этого человека. В этом смысле Сталина можно назвать конструктором или инженером будущего. Благодаря его социальной инженерии против «нашествия Европы» во главе с Германией Советский Союз смог выставить новый культурный и социальный тип, который оказался более стойким, творческим и лучше обучающимся, чем личный состав фашистской Германии.
Еще в конце 1941 г., когда немцы рвались в Москве, академик В.И. Вернадский на основе сравнения ситуации с Первой мировой войной сделал вывод о неизбежности победы СССР: «Совершенно несравнимо. Народ как бы переродился. Нет интендантства, наживы и обворовывания. Армия снабжается, по-видимому, прекрасно. Много помогают колхозы. Исчезла рознь между офицерством и солдатами. Много талантливых людей… достигает высших военных должностей». Его слова оказались пророческими.
Именно этот преображенный народ вопреки всему выдержал 200 дней тяжелейших боев и постоянно изумлял противника и весь мир невероятной стойкостью, мужеством и силой духа. При этом героизм проявляли не военачальники или элитные хорошо обученные части, героизм был массовым! Немецкие солдаты в своих дневниках, найденных потом в Сталинграде, называли защитников города «дьяволами», а сам город «огненным адом».
При анализе писем, написанных с фронта домой советскими и немецкими солдатами, историки отмечают, что письма немецких солдат полны жалобами на бытовую неустроенность, плохое питание и советских солдат, воюющих «не по правилам», т.е. «до последнего вздоха». В письмах наших солдат никаких жалоб нет или почти нет. Все тяготы ожесточенных непрерывных боев воспринимались ими как неизбежные трудности военного времени, которые необходимо преодолеть. Конечно, можно возразить, что письма с фронта подлежали цензуре, и все солдаты об этом знали. Но до цензуры ли было в пекле Сталинграда, и думали ли солдаты о ней, когда каждый бой мог оказаться для них последним?
В борьбе смыслов под Сталинградом безоговорочно победил советский проект, победил «переродившийся», по выражению Вернадского, народ, которому было что защищать, и было ради чего жить. И это не высокие слова, а реальные настроения той кровопролитной войны. Германия же впервые за время Второй мировой войны потерпела колоссальное военное и, что еще более важно, моральное поражение. С 4 по 6 февраля 1943 г. Гитлер объявил в стране трехдневный траур, что было беспрецедентным решением, поскольку ни одно государство (а уж тем более государство победившего национал-социализма с его культом борьбы и смерти) в период войны траур не объявляет. Объяснить это можно лишь невероятным потрясением фюрера от разгрома 6-й армии Паулюса и ужасом от осознания начала конца, которые заставили его пренебречь традициями воюющей державы. На проходившей вскоре Тегеранской конференции Черчилль и Рузвельт поздравляли Сталина с победой под Сталинградом.
В стратегии Второй мировой войны Сталинград сыграл огромную роль. После поражения Германии Италия вышла из войны, Япония и Турция отказались вступать в войну. Путь немецкой армии к нефти Баку и Грозного был отрезан. Победа под Сталинградом вселила надежду на освобождение в оккупированных странах. Так, в Варшаве на многих домах появился символический рисунок, изображавший пронзённое кинжалом сердце. На сердце была надпись «Великая Германия», а на клинке — «Сталинград». Конечно, до победы было еще очень и очень далеко, только летом 1943 г. после Курской дуги советская армия начала свое победоносное наступление. Но с метафизической точки зрения значение Сталинградской битвы невозможно переоценить, и оно далеко выходит за временные рамки Второй мировой войны. Советский Союз заявил о себе как о мировой сверхдержаве и единственной силе, способной остановить немецкую армию, и заставил Запад признать триумф советского проекта, опыт и преимущества которого начали широко изучаться во всех странах. По сути, победа Советского Союза в войне, путь к которой начался в Сталинграде, во многом предопределила путь, по которому пошло дальнейшее развитие Европы в последующие полвека, путь, приведший к построению социального государства, базировавшемуся во многом на принципах советского проекта.
После поражения СССР в «холодной войне» в рамках пришедшей ей на смену организационной войны современная западная и прозападная историография приступила к фальсификации истории Второй мировой войны и начала всячески затушевывать метафизический смысл нашей Победы. Сталинградская битва практически перестала упоминаться на Западе, а переломом во Второй мировой войне объявляется разгром африканского корпуса Роммеля в сражении у Эль Аламейна — на второстепенном театре военных действий, где группировка немецких войск не превышала четырех дивизий. Напомним, что в Сталинградской битве потери гитлеровских войск составили 16 процентов(!) общего состава вооруженных сил Германии и её союзников.
Цель ударов, наносимых сегодня по исторической памяти, — вырвать из человеческого сознания всё, что связано с метафизической составляющей коммунистической традиции, с историческими заслугами и возможностями этой метафизической традиции. Советский проект доказал, что страна может успешно развиваться не только в рамках либеральной традиции (базирующейся на индивидуализме и конкуренции), но и опираясь на коллективизм и солидарность красной метафизики.
Отказ от красной метафизики, имеющей в России глубокие исторические корни и позволившей одержать Великую Победу, обернулся катастрофой и привел к разрушению промышленности, сельского хозяйства, науки, культуры, образования и, что самое страшное — к деградации человека. Тем самым задачи, поставленные Гитлером, оказались в основном решены спустя полвека легионерами пятой колонны, которые недаром получили ёмкое прозвище «демфашисты».
Оптимизм внушает тот факт, что, чем дальше уходят в прошлое Советский Союз, эпоха Сталина и Великая Отечественная война, и чем одновременно очевидней беспомощность сегодняшней власти, тем выше интерес в обществе, в том числе среди молодежи, к событиям тех лет, к эпохе солидарности и созидания, высоких смыслов и большого Общего дела. Будущее — всегда в руках тех, кто помнит о прошлом. Именно поэтому разговор о метафизике Сталинградской битвы сегодня актуален.
Сергей Батчиков
