«Мангуст»: русский защитник Донбасса (ФОТО)
Александр Стефановский, легендарный командир ополчения, погибший летом 2014 года под Луганском, стал главным героем фильма «Повесть о сыне».
Дождливым ноябрьским вечером в Московском доме национальностей показывали фильм режиссера Сергея Князева «Повесть о сыне». В кадре — заснеженное пермское село, не менее снежные улицы Перми, пышущая зеленью, ослепляющая солнцем и стреляющее медью автоматного, пулеметного и артиллерийского огня Луганщина, и где-то за кадром — грязь чеченского бездорожья и пыльная броня БТР. Все это — Александр Стефановский.
Человек-легенда, к сожалению, пока еще на ставший достоянием нации. Но воплотивший в себе архетип того русского мужика, что хотел босиком дойти до неба, и на этом марше преодолел Тихий океан, выйдя к Новому Свету.
Таким был и наш герой, человек-космос, и автору ленты в силу формата удалось лишь коснуться его, а раскрывать достанется всем нам долго, возможно, бесконечно. Если только, сбитые с толку назойливым мерцанием картонных героев топовых новостей, мы окончательно не забудем о главном, о том, что мы все-таки русские люди. То, о чем Александр Стефановский, позывной «Мангуст», знал и никогда не забывал.
Атаман нашей эпохи
Я познакомился с ним в мае 2014-го, в расположении наспех созданного после референдума о независимости русской Луганщины от бандеровской Украины ополченческого батальона «Заря». Он, как имевший опыт чеченской войны, занимался формированием штурмового подразделения, впрочем, в специфике я как сугубо гражданский человек могу ошибаться.
Оружия тогда у луганского ополчения толком не было, один автомат на десятерых, когда учились, то бегали с палками, крича «тра-та-та-та», словно в далеком детстве. И среди пестрой и разнокалиберной стаи ополчения, где далеко не у всех был камуфляж, а если и был, то самых разных расцветок и фасонов, одна группа выделялась. Сплоченностью, какой-то такой особой лихостью, злой, но вместе с тем позитивной энергией.
Держались они вместе, словно одна ватага, и в центре всегда был он, смуглый, с курчавой атаманской бородой, в зависимости от ситуации то в камуфляжной «березке», то и вовсе в обычном спортивном костюме, с замотанной пожелтевшим бинтом рукой (позже я узнал, что он сломал ключицу, но заставить его лежать на больничной койке было просто невозможно). Этот человек всегда был в центре или впереди, остальные буквально смотрели ему в рот, внимая каждому слову. Командир — иначе его и не называли.
Так передо мной предстал во плоти мятежный дух русской вольницы, который словно драгоценный алмаз играет всеми гранями именно в ратную годину, только во время оной чувствует себя словно хищная птица, планирующая на воздушных потоках в поисках добычи, именно в стихии войны может проявить себя во всей своей первозданной красоте. Я увидел Ермака, и Сирко, Татаринова и Дежнева наяву, как в те славные и страшные времена, когда русский дух в русских людях не повыветрился в кофейнях и фастфудах.
Он сам заприметил меня и пожелал пообщаться. То, что я не боец-рубака и не солдат, готовый нести тягости ратной службы, он, думаю, понял сразу. Но именно в этой компании людей при оружии я был экзотической птицей, способной видеть и перекладывать увиденное условно на бумагу. И это ему было интересно, потому как помимо искусства войны он оказался еще и философом, и книгочеем — когда он успевал спать, я, честно говоря, так и не понял.
Александр Стефановский в Чечне. Фото из архива автора.
Меня отвели в его тайную «резиденцию», в потаенную комнатку в дальнем коридоре, вдалеке от глаза командира «Зари», будущего главы Луганской Народной Республики Плотницкого. Там он находился, когда по официальной версии должен был принимать очередные процедуры в больнице, на которую он, в принципе, забил, и я ума не приложу, как там у него все само собой заживлялось и срасталось. Впрочем, на таких прирожденных воинах раны затягиваются сами собой.
«Знаешь, они тут престали быть русскими, — сказал про своих бойцов Мангуст. — Я им тут лекции читаю, в обязательном порядке, у многих глаза на многих вещи открываются. Прозревают. Ну и объясняю, за что мы воюем».
И он действительно читал своим подопечным курс лекций, в которых использовал русский фольклор, конечно же, исторические факты и собственный дар убеждения. А убеждать он мог, причем в зависимости от ситуации знал, как действовать. Когда ополчение взяло в кольцо часть нацгвардии, стоявшую в черте города, где местные командиры-западенцы, по сути, захватили в заложники служивых мальчишек, пытавшихся правдами и неправдами сбежать,
Саша пригрозил забросать их цитадель бутылками с зажигательной смесью, устроив своего рода месть за Одессу. И кокнул какую-то склянку об стену для устрашения. Подействовало. Вскоре весь личный состав строем вышел из части на улицу, где «вевешников» разобрали по домам изрядно перенервничавшие родители.
А во время штурма уже погранчасти, стоявшей на окраине Луганска, какой-то мужичонка сознательно нагонял панику на местных жителей. Саня аргументированно оппонировал ему, говорил, что бояться не нужно, но тот продолжал свое, в результате Мангуст выписал ему плюху, после чего тот сразу же затих и куда спетлял. А напряжение спало само собой.
Не только воин
Он очень четко понимал, что с русскими людьми Донбасса, да и в целом Новороссии и Малороссии нужно работать, объяснять заблудившимся, ради чего люди с георгиевскими ленточками берутся за оружие. Во имя чего нужно давать отпор нацистской хунте. И какая пагуба и тлен кроются в самой идее украинства.
В отличие от кремлевских партнеров он не играл тезисом о том, что в Донбассе правильные антифашистские украинцы воюют с «неправильными» фашистскими. Напротив, он возвращал местному люду память о том, что все они — русские люди. Без лживой политкорректности.
Я помню его интересные рассуждения о свободе и воле. Он объяснял, что Запад возвел понятие свободы в ранг наивысших ценностей, но она есть и у обезьяны, скачущей по деревьям, но человек-то не обезьяна. Потому выбор должен быть осознанным. А это уже совсем другое понятие — воля. Ради которой человек может себя и ограничить. Во имя высоких идеалов.
Тихая и красивая донбасская ночь, звезды с горошину, пение каких-то неведомых для уха уроженца средней полосы России насекомых, бойцы спят, а мы с Мангустом спорим. Закидывая друг друга аргументами. Однако спорить с ним было сложно, даже если за тобой было больше фактов и правда, в конце концов, — он брал харизмой, сметавшей все интеллигентские рефлексии напрочь, напором человека рожденного для того, чтобы побеждать.
Эта идейность Саши, его четкое понимание ради чего он пришел в Донбасс, откровенно раздражала комбата «Зари» Игоря Плотницкого, уроженца Западной Украины, человека в высшей степени прагматичного и продуманного. На одну только угрозу Мангуста нацгвардейцам забросать их коктейлями Молотова, тот, узнав об этом, разразился шумной тирадой о том, что «поезжайте к себе, и там жгите» (Стефановский — приехал в Донбасс из Пермской области).
А на предложение взять луганский аэропорт, который охраняло всего тридцать украинских бойцов, отреагировал не менее эмоционально: «Нам еще там летать!» Однако очень скоро в том аэропорту начали приземляться борты с бойцами и техникой, и количество украинских военных выросло до трех тысяч, оттуда начали обстреливать сам город, а в августе вырвавшаяся из его пределов вооруженная группировка практически замкнула кольцо вокруг столицы народной республики. Выбивали украинских пришельцев уже при помощи РСЗО и артиллерии, превращая территорию аэропорта в руины. Что ж, полетали…
Александр Стефановский. Фото из архива автора.
Командирство у Стефановского Плотницкий поначалу отобрал, пеняя на то, что он «всех солдат зазомбировал, теперь их раззомбировать придется», перекинув его на идеологический фронт. Но бойцы признавали только Сашу, который очень скоро создал себе тайную базу в здании городского ДОСААФ.
В роли же политрука он тоже зря времени не терял, мы ездили вместе с ним на Луганский железнодорожный вокзал, договаривались с местным руководством о том, что пора бы уже убрать огроменный тризуб с фасада. А после вместе с бойцами подходил к отъезжающим на Украину луганчанам, особенно мужчинам призывного возраста, стыдил их, призывая защищать родную землю.
Когда противник практически вплотную подошел к городу, Мангусту вернули командование подразделением, понимая, видимо, что никто кроме него не сможет превратить эту наспех обученную массу вчерашних шахтеров, таксистов, офисных хомячков, коммерсантов, работяг и, куда уж без них, «правильных пацанов» в боевую единицу. Помню, как ополчение выдвинулось на высоты на подступах к городу, чтобы готовится к обороне.
Саша прибыл чуть позже своих бойцов, я приехал с ним на одном убитом жигуленке (в целом журналисту было легко работать с ним, не нужно было испрашивать разрешений у командиров подразделений ополчения, лепить какие-то там визы и аккредитации, достаточно было набрать его номер и услышать: «Подберем тебя на таком-то повороте, опоздаешь — ждать не будем»).
И потом, прибыв на место, долго распекал подопечных: «Вырядились как рембо, разгрузки, рожки, стволы, а взять с собой саперную лопатку никто не додумался, а завтра вас накрывать начнут, что делать будете?» Помню, отправились с ним в ближайшее селение лопаты просить, женщины давали, крестили нас и плакали: «Оставайтесь живыми, сыночки». По прибытии рембо ничего не оставалось, как под присмотром командира рыть траншеи…
Луганск. 1 июля 2014 г. Министр обороны ЛНР Игорь Плотницкий у штаба народных ополченцев ЛНР. Фото: Станислав Красильников/ТАСС
Он был отчаянно храбр, лес в самое пекло боя, и как командир легендарных древних времен зачина истории шел впереди своей дружины. Характерная картина, о которой мне поведали бойцы его подразделения: ВСУ долбят позиции ополчения шквальным огнем, все бойцы хоронятся в окопах, которые их выучил копать именно Мангуст, а он сам сидит себе на краю, на корточках, обозревая «театр боевых действий».
Я был уверен, что он заговорен, и пуля его не возьмет. Да и не только я был уверен в этом. Но в начале августа 2014-го, когда враг уже рвался в Луганск, мина разорвалась у его ног в пригородном районе города…
Смерти нет
Неприятная деталь: мне как-то скинули видео, снятое боевиками батальона «Айдар». Вон они идут улицами пригорода Луганска и натыкаются на тело ополченца. «А, чеченец», — смеются они, отреагировав так, видимо, на бороду погибшего. Тогда и, кстати, и по сей день, им мерещились чеченцы буквально на каждом углу. Я присматриваюсь к телу и понимаю, что это — Саша… Потом его останки заберут у «укропов» и похоронят дома, в селе, в ста двадцати километрах от Перми. А того украинского боевика из Тернополя, пришедшего в Донбасс как к себе домой и радостно комментировавшего гибель Мангуста, самого убьют, в том же 2014 году.
Из фильма я узнал о другом Мангусте: пермском общественнике, активно работавшим с молодежью. Создавшим из ряда традиционных русских игр дружинную игру «Бачуга» для «воспитания мужского характера» (потом уже я прочитал, что вернувшись домой после чеченской компании, он жадно искал ответы на терзавшие его вопросы, поэтому штудировал историю, социологию, изучал русский фольклор, мог прочитать книгу буквально за ночь, усвоить ее содержание и наутро пересказать содержание). Увидел его прекрасную набожную жену и трех замечательных детей. Маму, трогательно хранящую память о сыне. Дядю, известного пермского живописца.
Что это добавило к сложившемуся в моем сознании образу? Только одно — он слишком мало успел, но то, что он сделал, не должно кануть в лету. И надежда на это есть: рассказывая о фильме, Сергей Князев также сообщил о том, что готовится выход книги об Александре Стефановском, а также полнометражная игровая работа. На последнюю, конечно, еще потребуется найти деньги, да и сам процесс съемок может растянуться.
Это ж только на Украине хунта, не рефлексируя, снимает блокбастеры про нацгвардию и «киборгов», в России своих героев пока стесняются, непривычно как-то, что в мире, заточенном на партнерство, заработок, успешность и эффективность, все еще рождаются русские правдоискатели. Такие как Мангуст.
Помнится, спустя год, а то и больше я оказался в Луганском университете им. Шевченко, отмечавшим день рождения. В честь праздника, на который были приглашены первые лица республики, в том числе и ставший главой ЛНР Игорь Плотницкий, в фойе была развернута выставка работ местного художника. Разглядывая его полотна, я остолбенел, когда увидел Сашу. Таким, каким я запомнил его, из лета 2014-го.
Потом спрашивал художника, знал ли тот Стефановского лично, он отвечал, что нет, но его история не смогла оставить живописца равнодушным, его образ он писал по фотографиям, которые дали однополчане. Я был потрясен, передо мной был Мангуст, живой.
У Бога нет мертвых. У Бога все живы. А среди человеков навсегда живы те, кто жил не ради себя, а ради людей, ради правды, горел и дарил свой огонь, не скупясь, без остатка. Но мне кажется, я еще увижу тебя, до того как сам уйду в мир иной, причем не раз. Потому что таким людям как ты тесно и на том, и на этом свете, вы и там, и здесь одновременно. Большие люди. Вмещающие в себя все, чем щедро одарил Бог Русскую цивилизацию.
Топоров Алексей
Царьград
