Эпоха глобального средневековья: Терроризм, гомосексуализм, язычество и ювенальная юстиция
Всё в мире взаимодействует: совершенствуются коммуникации, сокращаются расстояния и народы говорят на одном языке бизнеса. На первый взгляд картина выглядит именно так, но что, если взглянуть на ситуацию критически? Несмотря на внешнюю бутафорию, нам дозволена лишь частичная глобализация.
Глобальный бизнес
Миром правят деньги и ничего, кроме денег, именно они движут историю. В этом убежден почти каждый. Но как раз история мировых конфликтов противоречит данной формуле. Разве противостояние СССР и США было экономически целесообразно? С высот циничного бизнеса нам наоборот выгодна дружба. Две ядерные державы могут в одночасье подчинить себе экономику остального мира. Просто путем шантажа и военных угроз. Как говорится — «ничего личного, только бизнес».
А что мы видим по факту? Сплошную идеологию. Одни несли в мир свободный рынок, другие социализм. Германии не была выгодна война ни с Российской Империей, ни с СССР. Гитлер не напал на богатую Швейцарию, для дебюта ему понадобилась Восточная Европа. В обход бизнеса, опять же, столкнулись две идеологии.
Да, можно сказать, что закулиса всегда наживалась на конфликтах. Но закулиса не глобальна, глобальными могут быть интересы целых народов.
Я говорю о финансовых интересах, которые не исчезают из-за культурных разногласий. Даже на бытовом уровне никакие различия не в состоянии отменить финансовый мотив. Владельцу частной пекарни плевать, кто съест его булочку, главное деньги. Политикам плевать еще больше. То есть процесс глобализации в виде вездесущего бизнеса дал сбой.
Масс-медиа
Какого человека должны создавать современные СМИ? С точки зрения глобализации, он должен быть всесторонне развит. Ведь всё кругом развивается и взаимодействует. К этому стремились в СССР, но явно перегрузили молодежь чрезмерно большими объемами информации и не всегда ее доступной подачей. В итоге массовая культура победила образование.
Вместо того, чтобы упростить обучение, знания ориентируют на узкую специализацию. Прямо как в древности, если ты кузнец, значит ничего кроме кузнечного дела тебе не надо. Интернет немного поправил ситуацию, однако востребованность развлекательного контента в сотни раз превосходит познавательный.
Сама по себе глобальная сеть как бы зовет вернуться к советскому прошлому, но поколение телевизора по инерции передало эстафету младшей аудитории. Наши с виду продвинутые и мобильные дети, по сути, совершенно не глобальны.
Политика
О какой глобализации может идти речь, если страны постепенно замыкаются в себе? Конечно, на уровне туризма и разного рода конференций мир открыт, но есть и противоположная тенденция. Интернет пытается раздробиться на отдельно взятые регионы.
Например, жестко контролируется китайский Интернет. Сюда же можно отнести украинское шапито с ограничением социальных сетей и даже бухгалтерских программ. В США все больше муссируют тему фейковых новостей, чтобы под эту категорию подвести всех неугодных. Не говоря уже о тотальном контроле сети через АНБ. К сожалению, у России тоже достаточно идей о внутренней безопасности в Интернете.
Ну и наконец, мировая политика совсем не обещает глобализации. Самый очевидный пример — доброе здравие Северной Кореи. Ее существованием не столько возмущаются, сколько просто смеются над ней. Хотя очевидно, что сообща покончить с самым жестоким режимом можно за пару часов. Тем более, всем видна их военная несостоятельность. Вместо этого убили в сотню раз более лояльного к своему народу Каддафи.
Еще один признак антиглобализационной политики — возврат к устаревшим и давно проигравшим политическим моделям. Точнее, к активно цветущему нацизму в Прибалтике и на Украине.
От легализации свастик до факельных шествий и запретов на антифашистскую символику. И они существуют при молчаливом одобрении большинства лидирующих стран.
Стоит отметить, что глобализация невозможна без общего понимания исторических процессов. Хотя бы основных ее фактов. Мир никогда не будет развиваться на одной волне, пока в Японии думают, что СССР кинул на них ядерную бомбу, а в Америке убеждены в своей на 90% самостоятельной победе над фашизмом.
К сожалению, истинный победитель — Россия — не в состоянии что-то изменить. Да и политика взаимных санкций явно направлена на отчуждение, но никак не на глобализацию. При их дальнейшем ужесточении мир разделится на закрытые экономические зоны.
Секс
За последние десятилетия интимная жизнь вышла на первый план. Секс стал более доступным и звучным. Все позы камасутры от теории начали переходить в демонстративную практику. Этому способствуют внешние факторы: эротичная одежда, десятки способов ухода за телом, устранение неприятных запахов, «наглядные пособия», разнообразие сюжетных линий полового акта, музыкальное и танцевальное сопровождение.
По ходу глобализации половые отношения становятся столь же доступны, как и еда в супермаркете. Но секс переводится как пол, а значит, это взаимоотношение полов. Подчеркиваю – разных полов. Агрессивно навязанная мода на однополое совокупление уничтожают секс как таковой. Хотя, казалось бы, мы живем в эротичную эпоху. Сегодня да, но времена меняются на глазах.
Уже в наши дни существуют страны, где за знакомство с женщиной в неположенном месте можно получить чуть ли не тюремный срок, тогда как гомосексуалистам даны сверхсвободы. Их поддерживают в том числе на государственном уровне. Грядет век антисекса.
Если, по примеру Михаила Задорнова, поиграть в значения русских слов, можно обратить внимание на слово – разврат. Очень похоже на – разворот. Чем больше общество развратничает через натуральные отношения, тем быстрее они разворачиваются (развращаются) в сторону лесбийских или гомосексуальных. Резко возросший эротизм 90-х оказался лишь приманкой на пути к тотальной асексуальности.
Быстро растущий эгоизм напрочь противоречит логике глобализации. Человек — существо биосоциальное, с самого рождения он беспомощен без рук другого человека. Все наши цивилизационные достижения вызваны не погоней за прибылью, а скорее альтруизмом.
Фундаментальные научные открытия были сделаны во времена, когда человеку требовалось не так уж много денег. Он больше думал о самореализации через пользу обществу. Сегодня же мы наблюдаем культ эгоизма. Избавиться от него, действительно, трудно, ведь несмотря на чистые мотивы, всегда можно остаться в дураках.
Альтруизм вряд ли оценят, уж лучше думать о прибыли. Но в этом случае притормаживается развитие.
IT-индустрия наиболее отлаженно функционируют там, где сокращают доступность к технологиям.
Например, вводят правила платного скачивания музыки или уменьшают число бесплатных приложений. Не позволяют беспрепятственно загружать в свои гаджеты необходимую информацию. Или урежут функции операционной системы, разделив ее на несколько разновидностей, а первоначальный не урезанный вариант назовут ультимативным.
Ходят настойчивые слухи, что столь элементарное изобретение как электромобиль было запрещено в погоне за прибылью. Даже в наши дни электромобили представлены единичными образцами.
С одной стороны, прогресс не остановить, с другой, чем больше вы ограничите потребителя, тем больше заработаете. Тогда как глобализация должна наоборот способствовать максимальной доступности ко всем благам. Она не терпит эгоизма, который порождает неудачников. Если в Советском Союзе у человека что-то не получалось, считалось, что его просто нужно пожалеть. Это было глобализационно логичное поведение. Сегодня каждый второй мужчина слышит в свой адрес – лузер или неудачник. Что как бы намекает на естественный отбор по принципу каменного века.
Ювенальная юстиция
В мировом масштабе эгоизм развивается с отчетливой последовательностью. С христианской точки зрения все начиналось с Бога и человека. Затем произошло грехопадение, Бог остался в памяти (или же в интуиции, сопряженной с совестью), но первостепенным стал народ. За интересы своих народов шли войны и легко отдавались жизни.
Позже появляется понятие о государстве. За его интересы тоже льется кровь. В рамках государства функционируют общины, которые выступают в качестве некой ячейки общества. Человек трудится для общины, а община для человека и в пользу всей страны.
По мере развития цивилизации на первый план выходит отдельно взятая семья. Сегодня выгода семьи первична. Отход от интересов общины и государства — глубинная причина любой коррупции.
Неслучайно при Сталине умерла коррупция. Общеизвестно, что у него вообще не было семейных интересов. Полное подражание Сталину было бы слишком наивным и идеалистичным, однако жесткая замкнутость внутри семейного благополучия не менее вредоносна.
Можно справедливо возразить, сказав, что семья тоже отходит на второй план. Во главе угла ставится свое собственное я, в первую очередь права ребенка. Чтобы ребенок с раннего детства ощущал себя выше матери с отцом.
Ювенальная юстиция — самый лучший помощник в таком воспитании. Она расползается по миру с невероятной скоростью, что в конце концов подчинит всех единому центру управления. Коррупция исчезнет, вместе с ней и свобода. В системе электронного рабства, где каждый сам за себя, но подчинен единому центру управления, никакой глобализации быть не может. Ведь и «центр управления» тоже сам за себя.
Атеизм и язычество
Глобализация и наука вещи неразделимые. Мало кто задумывается, что христианство — весьма наукоемкая религия, она оставляет свободу эксперименту. Согласно Библии Бог оставил людей наедине с грешным миром, и мы должны его познавать самостоятельно без помощи свыше. В систему грешного мира входит и дерево, и солнце, которые для язычника божественны и не поддаются существенному видоизменению или изучению. Зачем изучать то, что уже является совершенным божеством?
Язычник верит исключительно в то, что видят его глаза. В этом отношении атеисты — те же язычники, только более поздней эпохи. Они видят набор научных открытий, ничего другого для них не существует, включая Бога. Тогда как конечная цель науки — понять, с чего начиналась жизнь и куда она движется. По сути, наука ищет Бога. Не случайно великое множество выдающихся ученых были христианами. За научное убеждение они могли принять смерть, но христианские постулаты их не смущали.
Чем дальше мы отдаляемся от христианства, тем в более дикое состояние впадаем.
Неважно, был ли Иисус Богом, важно, на базе какого мировоззрения развивалась цивилизация. Все страны с подавляющим большинством научных открытий относятся к христианскому миру. Сегодня мы впадаем в эпоху агрессивного атеизма и неоязычества.
В 21 веке православие терпит куда более сокрушительный удар, нежели от первых большевиков. Если в начале 20 века удар был под внешним влиянием атеизма, то сегодня православие атаковано сразу с двух сторон. Во-первых, это возрастающая агрессия атеистов (пусть и без физического воздействия, но с претензией на него), во-вторых — внутреннее разложение.
Далеко не каждому современному священнослужителю знакомо понятие аскезы. Нажива становится самоцелью если не большинства, то многих христиан.
Постепенно исчезает сам принцип религии. В борьбе атеистов и ненавистников Христа не будет победителей, миру одичалой антиглобализации выгодны и те, и другие. Потому что люди будут справедливо указывать на пороки церкви, и под этим предлогом продолжится пропаганда ненависти к христианству. Что существенно увеличит влияние иных религий, а во главе угла встанут атеисты или еще хуже — сектанты.
Китай
Можно сколько угодно рассказывать о неизвестно кем изобретенной бумаге с фейерверком, но доподлинно известно одно: современная техносфера развивалась и развивается не в Китае. Он просто успешно копирует чужие изобретения. При этом занимает самую лидирующую позицию. Даже если китайцы еще не все скупили, они точно расселяются с наибольшей скоростью.
Сколько бы не было внутренних проблем у Поднебесной, по своим перспективам Китай явный лидер. Что совсем не вписывается в логику глобализации. Потому что страны начинали расширять взаимодействие на базе технического прогресса.
Кто стоял во главе этого прогресса, тот и являлся лидером, т.е. Россия (СССР), США с Великобританией (англосаксы), Германия и в какой-то степени скандинавы.
Сегодня ничего не изменилось, как бы сильно в мире не деградировало образование, альтернативы этим лидерам нет. Тем не менее, за счет дешевой рабочей силы фаворитом становится Китай. Без существенной надобности китайский язык навязывается в качестве международного. Использовать один международный язык намного легче, чем два. Особенно если учесть, что китайский состоит из сложных для быстрого восприятия иероглифов. То есть глобализационные процессы приостановлены.
Прежде чем подняться на третий и более высокие этажи, вы пройдете или проедете на лифте через второй. Это неизбежное условие прогресса, нам не миновать последовательности. Так же и расовое взаимодействие, по законам глобализации оно неизбежно, но если избегать последовательности, вреда будет больше, чем пользы.
Мы живем в реальности, когда белые христианские народы еще не успели друг друга понять, но уже активно ассимилируются с другими расами. Таким образом, важнейший этап развития пропущен, а значит, нет никакой расовой гармонии.
Несмотря на диктатуру толерантности, разговоры о грядущей расовой войне в Европе все более актуальны. И дело не в том, что мусульманская культура нам чужда, а в том, что мы не созрели для полного взаимопонимания.
Никто не спорит, нужно стремиться к дружбе с буддистами и мусульманами, только это невозможно без последовательности. Германию чуть ли не оккупировали турки, но что немцы знают о русских? Ничего, кроме того, что мы убивали друг друга четыре года. Или гораздо больше, если учесть Первую мировую.
В США расовая ситуация не лучше, да и Россия не так уж сильно от них «отстает». Речь не о том, чтобы оттеснить другие культуры, пусть все остается как есть. Но если к этому процессу не добавить «второй этаж», белая раса скоро вымрет. Ее активное вымирание ни для кого не секрет. Но небелые народы в рамках единой религии точно так же не успели друг друга понять. Зато они тесно интегрированы в христианские страны. У той же Японии с Китаем или шиитов с суннитами вечные разногласия. Тогда как христианские страны терпеть друг друга не могут. Глобализацией здесь точно не пахнет.
Терроризм
Глобальный мир в первую очередь безопасный мир. Сотни миллионов людей не могут взаимодействовать, если они не чувствуют себя в безопасности. Казалось бы, времена, когда не прекращался страх перед неожиданным набегом кочевников, давно закончились. Теперь же этот страх стремительно растет. В любой момент что-то где-то взорвется. Все чаще устраивают профилактические эвакуации без реальной угрозы, но в страхе перед взрывом.
Наше эмоциональное состояние год от года возвращается в средневековье. И тут нет преувеличений, чего только стоят зверства, официально не признанные терактом. Например, массовый поджог людей 2 мая в 2014 году. Или, на худой конец, концлагеря вроде Гуантанамо. По большому счету, никому нет до этого дела.
В какой-то степени ситуация становится хуже, чем в средневековье. Раньше одна сторона конфликта посредством зверств боролась с другой стороной конфликта. Шла жестокая борьба с целью навести мир и спокойствие в зоне своего обитания.
У людей, несмотря на внешнюю жестокость, был миролюбивый мотив для своей общины или народа. В наши дни такой мотив есть не у всех, потому что чем больше зверств, тем интересней новости в СМИ. Мы словно превращаемся в медийных каннибалов.
Любая война в какой-то степени обретает элемент шоу. Получается, даже потенциальные жертвы косвенно заинтересованы в теракте. Разумеется, далеко не все, но в сравнении со средневековьем таковых каннибалов очень много. Признаюсь, у меня самого просыпалось страстное любопытство к военным сводкам с Донбасса. Лишь здравый смысл периодически его отбивал.
Возникает ощущение, что рядом с каждым из нас сидит свой невидимый Воланд и день ото дня всё чаще улыбается, возвращая мир в первобытный хаос.
Андрей Алексеев (г.Якутск), специально для «Русской Весны»
