Чудеса для Донбасса (ФОТО)
24.12.2018 — 5:30
Поэт и публицист Анна Ревякина о благотворительности и благотворителях, про иссякаемую реку человеческой доброты, искушение и гордыню.
Проводник
Несколько лет назад, когда я в числе прочих занималась спасением одного донецкого мальчишки, борющегося с нейробластомой (рак симпатической нервной системы), мне на глаза попался афоризм французского писателя и философа-моралиста Франсуа де Ларошфуко «Ни на солнце, ни на смерть нельзя смотреть в упор». Я тогда ещё подумала, что эта фраза особенно касается борьбы за детскую жизнь. Именно поэтому так часто необходим проводник, посредник между благотворителем и нуждающимся в помощи, чтобы заменить жуткое «в упор» (что по сути значит «с разбитым сердцем») на важное «я причастен», но сердце моё цело.
Кажется, именно тогда (это было задолго до войны на Донбассе) я вывела для себя формулу, согласно которой человек становится благотворителем, благоДАРителем, спасительной соломинкой, рукой помощи. Для того, кто отдаёт, это шанс проявить себя сопричастником добра.
Это легко доказать, вот, например, вы приходите в храм и подаёте старушке у входа. Разве вы ради неё это делаете? Нет, вы это делаете ради себя, ради спасения своей души, ради радостного ощущения и осознания, что, несмотря на всё, что было с вами, вы остаётесь человечным, жалостливым и сострадающим. Собственно, эта старушка именно для того и существует, чтобы было кому дарить благо.
Анастасия Михайловская
Я пришла в московскую квартиру моей героини поздним вечером в начале декабря 2018 года. Настя — военный корреспондент, политолог, писаная красавица, муза, стать и порода, длинные волосы с вплетёнными в них перьями диковинных птиц. Настина собака, смесь хаски и волка, приняла меня за свою и откуда-то из недр квартиры принесла обглоданную кость. Радостно положила её у моих ног и что-то пролаяла. «Переведи!» — попросила я Настю. «Ну, что тут непонятного. Эта кость — тебе в дар. Бери уж!» — с улыбкой перевела Настя с языка собачьего на человечий.
Анастасия Михайловская вот уже пятый год оказывает Донбассу гуманитарную поддержку: от медикаментов и протезов до новогодних подарков для детей-сирот. Собирает деньги на карту, просто объявляет публичный сбор, после выкладывает отчёт. Сели за стол, Настя достала телефон и начала показывать фото: «Смотри, Аня, вот для тебя это просто фотографии, а для меня — это человеческие жизни».
Даже живя в самом эпицентре, в Донецке, мы не видим многое из того, что видят те, кто приезжает на Донбасс помогать людям выжить. Их взгляд шире, в нём есть всеохватность, много чужого и очень горького горя. Благотворитель вообще имеет дело только с горем, он помогает тем, кто в нём остро и отчаянно нуждается, он не входит в счастливые дома, он входит лишь туда, где больно, горько, страшно, голодно, холодно и т. д.
Лица-лица, старики и дети, бойцы, всем им нужна помощь, случайные жертвы войны, парень без ног, который мечтал о протезах ради того, чтобы снова вернуться в строй, бабушка, прижимающая Настину руку к груди прямо к сердцу, Валя, бывшая военнослужащая в инвалидной коляске. Сослуживец накрылся ею, толстушкой, во время артобстрела. Девушка лишилась ноги и права на обычную жизнь.
«В 2015 году мы „одели” почти всю армию ДНР, — говорит Настя Михайловская, — в самое необходимое: три ампулы — набор бойца. Кровеостанавливающее, антишоковое и сердечное. Плюс жгуты, ИПП, бутерфанол. Три тысячи ополченцев получили такой набор, тогда ещё никто нормально не занимался обеспечением армии ДНР, нам удалось совершить почти невозможное. Покупали лекарства огромными коробками, выгребали все со складов и раздавали хирургам, главврачам, начмедам, санинструкторам, медикам».
«Помнить всех по лицам, по именам, по душам…»
У каждого «проводника» есть свой личный счёт, он, конечно, размытый и приблизительный, разве можно подсчитать добро, но он есть. «Я не могу сказать точную цифру, скольким людям мы помогли, — рассказывает Анастасия, — в 2014–2015 году помощь осуществлялась на уровне армии, госпиталей, больниц. Мы планировали городами. Помогли Горловке, едем в Докучаевск. Завтра Комсомольское, Новоазовск, Безыменное. Госпитали, больницы, роддома, всем что-то было нужно, все выходило из строя, катастрофически не хватало… Очень много раненых, военных и мирных. Огнестрельные, осколочные, ожоговые! Все больницы были переполнены.
В 15 году я была представителем доктора Лизы. Она вывозила много детей, реально спасала им жизнь. Очень её не хватает. Сейчас мы продолжаем помогать её маленьким пациентам с неизлечимыми заболеваниями. Было тяжело зимой 2014–2015 годов. Мы развозили продукты старикам, оставшимся в разбомбленных поселках. Чумазые, трясущиеся от холода люди в прямом смысле вылезали из-под земли, домов фактически не осталось. Полуобгоревшая вражеская техника стояла прямо в огородах. Нам выдали списки оставшихся, но чаще всего мы приезжали в вымерзшие дома без окон с заснувшими навсегда в ворохе тряпья стариками. Люди просто ложились спать и замерзали. Им совершенно некуда было идти. Кругом была война. Говорят, тогда от холода и голода умерло около 200 человек. И это 2015 год, меньше чем в 200 километрах от Ростова, 200 наших русских людей».
Впервые Настя Михайловская попала в военный Донбасс в 2014 году в декабре, людей в городе почти не было. Постоянно работала артиллерия, по всем фронтам шли бои. Те, кто остался, старались особо не высовываться. В городе были видны только военные и журналисты. По улицам ездили танки, БМП, со страшным воем носились скорые. Магазины были совершенно пустые, аптеки почти не работали. Оставшиеся жители просили привезти им продукты, самые необходимые лекарства. «У нас были тяжелые раненые, для которых мы не могли достать обычные антибиотики, — говорит Михайловская, — многих лекарств просто не было в городе ни за какие деньги. Что-то мы везли из России, что-то нам прислали из Украины».
Общее дело
«Мы не становимся сильно лучше, когда отдаём, делимся, — говорит Анастасия, — но мы начинаем чувствовать себя лучше. Я всегда настаиваю на том, что мы помогаем вместе. Благотворительность позволяет почувствовать себя добрым. Люди, которые нуждаются в нашей помощи, кормят наше эго, дают нам шанс понять, что мы ещё не окончательно очерствели, что мы можем сделать жест вовне».
Конечно, Настя отдаёт не свои деньги (хотя иногда приходится и свои в безвыходных ситуациях, требующих немедленного решения), она распоряжается чужими, но распоряжаться нужно грамотно, потратить так, чтобы принести максимальную пользу, купить ровно то, в чём есть необходимость, охватить как можно большее количество людей. С деньгами можно вообще не взаимодействовать, они приходят на карту, а отдаёт Настя товар: медикаменты, продукты, вещи.
Режим тишины
Конечно, истинная благотворительность требует тишины. Когда ты делаешь доброе дело и при этом кричишь об этом на каждом углу, это как бы не считается. Благотворительность — это молчание, но возможно ли собрать деньги тихо? Как услышит благотворитель, что в нём нуждаются? Если не объявлять сбор, как собрать деньги? Если не кричать во всю глотку в социальных сетях о том, что есть такая проблема, как её тогда решить? «Я часто разговариваю об этом с батюшкой, — говорит Михайловская, — я делаю добрые дела, но предаю их огласке, печатаю отчеты, то есть это хвастовство получается. А батюшка мне объясняет, что я проводник и не имею права задумываться о том, каким образом ко мне попадают деньги. Главное, чтобы они принесли максимальную пользу».
— Настя, как часто ты беседуешь с батюшкой на подобные темы?
— Каждое воскресенье я хожу на исповедь, и у меня всегда есть вопрос про искушение и гордыню. Понимаешь, деньги — это всегда искушение. Слава Богу, я обеспеченный человек, но какие были проблемы с гуманитарщиками в 2014–2015 годах, когда нищие люди собирали для нищих людей. И они не могли устоять, чтобы не вырвать оттуда какую-то часть для себя. Всегда есть оправдание. Бес-то сидит внутри и всё время подстрекает тебя. И человек сам себя уговаривает: «Возьму и отдам, вот сейчас мне надо на что-то, а потом я непременно доложу…» За каждый рубль, который ко мне приходит, я пишу благодарность с точной цифрой под публикацией сборов. Простая арифметика, я точно знаю, сколько денег поступило на определенную задачу. Потом отчёт о проделанной работе.
Мир идеален и полон невероятных совпадений, Анастасия Михайловская, которая в самом начале конфликта на Донбассе помогала военным и старикам, реже — детям, последние три года примерила на себя роль Снегурочки и даже пошила себе специальный праздничный наряд. Совпадение же состоит в том, что родилась Настя 19 декабря на зимнего Николая, то есть ей сама судьба велела ходить по интернатам и детским домам с мешком подарков ради того, чтобы в военных городах обездоленные сироты улыбались. У неё даже слоган теперь появился, обращение к потенциальным благотворителям: «100 рублей = один подарок = одна улыбка».
«Первый раз мы стали раздавать подарки детям на Донбассе в 2016 (новый 2017) году, — делится Михайловская, — но тогда никто не наряжался в Снегурочку, шла война. Мы приезжали в поселок, город, собирали детей и взрослых, быстро раздавали еду: тушёнка, молоко, мука, рис, чай, детям конфеты. Тогда и подарков не было в необходимом количестве, моя подруга Алёна Дыбова „мотала” их сама с мамой, дочкой и всеми соседскими бабулями. В комнате не пройти, все заставлено коробками с шоколадом, карамелью, печеньем. От запаха сладостей голова кружится. Тогда это был экстрим, я всё время добывала каких-то новых денег, докупали конфеты, опять крутили. Несколько раз попадали под артобстрел».
В 2017 году (новый 2018 год) к нам стали присылать списки. Длиннющие списки детей сирот, детей из семей погибших и раненых, многодетных, инвалидов, из прифронтовых школ. В одной из таких школ, находящихся в красной зоне, по идущим в школу детям работает снайпер, и подъехать туда фактически невозможно. Всё на свой страх и риск. В прошлом году мы собрали так много денег, что смогли купить не только подарки, но и помочь нескольким семьям лекарствами, сделали операцию малышу. В этом году Настю снова ждут дети Донбасса, люди загодя начали писать о своих потребностях. Снова нужны медикаменты, противопролежневые матрасы для лежачих, инвалидные коляски.
«В прошлом году мы объехали много интернатов и детских домов, — говорит Михайловская, — мы выезжали рано утром на военном бусике с прострелянным в аэропорту лобовым стеклом. Бусик был загружен подарками под самую крышу, нам даже сидеть было негде. А ещё в прошлом году с нами ездил маленький рысенок Стай. Покойный командир батальона „Пятнашка” Мамай (Олег Мамиев) дал мне своего питомца. Мы заезжали в детские дома, школы, интернаты, больницы. Самое забавное, что дети в первую очередь были рады нашей рыси, а не сладким подаркам. Конфеты-то они в своей жизни видели, а живую рысь — нет. Сейчас Стай вырос, уже с ним не поездишь, а в прошлом году он ещё был щенявым малышом, к детям прекрасно относился».
Как у артистов бывает шабашка, так и у Михайловской и её команды под Новый год есть дело — дарить радость детям Донбасса. Вспомнился старый анекдот, как Спилберг позвонил актёру и предложил роль в своём новом фильме, съёмки с первого по десятое января. На что артист ответил, что не может, так как у него утренники. Вот так и у Михайловской, третий год подряд идут утренники на Донбассе.
Иссякаемая река
— Как дела в этом году? Когда в путь? — спрашиваю я Настю.
— Пока не знаю, я ещё очень мало денег собрала. Не знаю, смогу ли я поехать в начале января, но думаю, что к старому Новому году сумма увеличится. Нет смысла ехать и дарить подарки двум интернатам, надо собрать так, чтобы хватило на тысячу детей, на полторы тысячи. Ещё детские дома просят канцелярию и книги на русском языке. В прошлом году я забрала книги своего сына и развезла их по детским домам, а папа моего приятеля загрузил мне целую машину красок, кистей, альбомов, мелков для рисования, вот было радости-то.
Почему воды благотворительной реки стали иссякаемыми, почему всё сложней и сложней убедить человека поделиться своим в пользу людей Донбасса? У Насти есть ответ, есть он и у меня, это один ответ на двоих. Люди устали от войны, от Донбасса, от времени, уже давно нет таких сборов, как были в 2014 году. Они устали не только помогать, но даже смотреть по телевизору новости про Донбасс. Раньше Настя в месяц собирала несколько миллионов рублей, а сейчас ей удалось собрать всего 70 тысяч, при этом часть из них она уже пообещала детям на лекарства. Возможно, благотворители не спешат подтверждать свой статус из-за кризиса и безденежья, благотворителям самим стало сложно жить.
Более того, отсутствие адекватной законодательной базы, касающейся благотворительности, усугубляет ситуацию. Россия — это страна, в которой сложно заниматься благотворительностью среднему классу. Да, у России есть опыт, связанный с меценатами, но это единичные случаи, когда очень богатые люди готовы были оказывать помощь. В сборах Насти Михайловской чаще всего участвуют люди, которым не под силу зваться меценатами, кто-то присылает тысячами, а кто-то ограничен сотнями рублей, но если бы человек знал, что благотворительность не просто сделает его душу чище, а ещё и частично освободит от налогов, благотворителей было бы гораздо больше!
Две стороны
Самое жуткое в этой истории то, что Донбасс в прошлом был одним из самых обеспеченных регионов Украины, невероятный Донецк, современный стадион, идеальные улицы, дорогие машины. Донбасс сам всю жизнь кому-то помогал. Помогал не только на региональном уровне, но и на человеческом. Родственники-дончане всегда были богатыми родственниками, теми, кто готов делиться. Кстати, не просто богатыми, но и щедрыми.
И вот сегодня регион оказался загнан в такую ситуацию, что сам вынужден надеяться на милосердие.
Сколько бы я ни говорила, что сегодняшний Донбасс существует ещё и во имя того, чтобы благотворителю было куда приложить свои усилия.
Сколько бы я ни говорила о вещах сакральных, Донбасс ни за что не согласится с такой бедственной формулировкой, ведь очевидно, что отдавать гораздо легче, чем просить и принимать. Особенно это касается Донбасса, где живут невероятно гордые люди, которые привыкли не просить, а пахать, которые готовы сами зарабатывать на себя, своих стариков и детей.
Несколько лет назад, ещё до войны, один благотворитель ответил мне на вопрос, почему он занимается благотворительностью, так: «Всё, что я реально могу оставить своим детям в наследство, это мои добрые поступки! Я помогаю потому, что надеюсь, что если моим детям когда-то потребуется помощь, они её получат…»
Анна Ревякина, Украина.ру
Источник: rusvesna.su
